История крестовых походов в документах и материалах

Гл. IX. Тогда, посовещавшись в совете, князья отправили Боэмунда, герцога Лотарингского[131] и графа Фландрского[132] удостовериться в этом деле. Когда в полночь[133] они подошли к башне, посредник-вестник, посланный тем, кто хотел выдать город, крикнул: «Обождите, пока пройдет светильник». Ибо трое или четверо воинов всю ночь шагали со светильниками [в руках] по городским стенам, дабы оживлять и поддерживать бдительность стражи.

После того наши, приблизившись к стене и приставив лестницу, начали взбираться [наверх]. Первым неустрашимо ринулся [вперед] франк по имени Фульхерий, брат Буделля Шартрского; ему последовал граф Фландрский, который позвал Боэмунда и герцога, чтобы [и они] поднимались; поелику все действовали второпях, так что один спешил перегнать другого, лестница обломилась. И вот те, которые уже взобрались, спустились в город и отыскали дверцу [в стене]. И наши вступили через нее в город и не брали в полон никого из тех, кого встречали [на пути]. Когда зардела заря, они подняли громкий крик. От этого крика пробудился и пришел в ужас весь город, дети и женщины принялись плакать.

И те, кто находились в укреплении графа[134], разбуженные шумом, как самые близкие к городу, стали говорить друг другу: «Это идет подмога к неприятелям». Другие, напротив: «Однако, сдается, это не крики радующихся». Между тем, совсем рассвело и на южной башне взвились наши знамена. Пришедшие в смятение горожане, увидев нас над собою, на горе, пустились бежать, иные через ворота, а некоторые [прямо] бросались в ров; никто [из них] не оказывал противодействия, ибо господь поверг их в смятение.

Мы же затем много времени наслаждались приятным зрелищем, (видя, как) те, кто столь долго оборонял против нас Антиохию, никак не могли бежать из города; ибо если кто из них отваживался спастись бегством, [все равно] не могли избежать гибели. Между прочим, случилось там нечто, для нас весьма приятное и доставившее нам истинное удовольствие. Несколько турок пытались бежать через пропасть, отделявшую эту гору от находившейся с северной [стороны]. Они повстречались с нашими, принуждены были отступить: их опрокинули со стремительностью; они припустились бежать столь поспешно, что все попадали в пропасть. Нам же была радость оттого, что они туда сваливались; скорбели мы только из-за того, что более трехсот коней сломали там себе шею.

Сколько же [всего] было взято добычи в Антиохии, мы не в состоянии и сказать: вообразите, сколько сумеете и считайте сверх того. Не ведаем, и сколько пало тогда турок и сарацин. Жестоко рассказывать, как погибали они разными видами смерти и как различными способами умерщвлялись.

Те из врагов наших, кто обороняли крепость на горе, в центре, видя их гибель и то, что наши отказываются нападать на них, удержали за собой эту крепость[135]. Грациан[136] же, выйдя через некую дверцу, был полонен и обезглавлен армянскими селянами, и голова его доставлена нам: я полагаю, это произошло по особому божескому предначертанию, ибо он поотрубал головы многим из этого народа, и вот теперь сам лишился головы.

Взят был город Антиохия третьего июня, а осада его начата около 11 дня ноябрьских календ[137].

Raimundi de Aguiliers. Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem. — Recueil des historiens des croisades. Historiens Occidentaux, t. III. Paris, 1866, p. 250— 251.

Из анонимной итало-норманской хроники «Деяния франков и прочих иерусалимцев»

Кн. VIII, гл. 20. И был некий эмир из рода турок, именем Фируз, который вошел в большую дружбу с Боэмундом. Часто Боэмунд через вестников, которыми они обменивались, внушал ему, возбуждая его [этим], чтобы он дружески впустил его в город, и обещал ему, что [тот] беспрепятственно перейдет в христианство, вселял надежды, что станет богатым, и сулил ему всяческие почести. Фируз внял этому и обещаниям и сообщил: «Я охраняю три башни и готов их передать [ему], и в час, когда пожелает, я впущу его в них»[138].