История крестовых походов в документах и материалах

На восьмой день после того как город был взят[289], [сеньоры] избрали князем города герцога Готфрида[290], который одолел язычников и спас христиан. Точно так же в день св. Петра в цепях избрали патриархом мудрейшего и достопочтеннейшего мужа по имени Арнульф[291]. Этот город был взят христианами бога в пятницу 15 июля.

Gesta Francorum et aliorum Hierosolymitanorum, p. 194—206.

Из хроники Раймунда Ажильского «История франков, которые взяли Иерусалим»

Когда все осадные приспособления были готовы и великие труды наши подошли к окончанию, князья устроили совет и сказали: «Пусть каждый человек приготовится к бою на 14-е[292]. Пока же пусть все пребывают на страже, молятся и творят милостыню. Повозки вместе с мастерами[293] пусть будут впереди с тем, чтобы мастеровые снесли стволы, колья и жерди[294], а девицы пускай плетут фашины из прутьев. Повелевается, чтобы [каждые] два рыцаря изготовили один плетеный щит, либо лестницу. Выкиньте прочь всякие сомнения насчет того, чтобы сразиться за бога, ибо в ближайшие же дни он завершит ваши ратные труды». Все это было тщательно выполнено. Затем постановили, кто из князей, действуя со своими людьми, какую часть города будет атаковать и в каких местах будут пущены в ход осадные орудия, а также какие именно.

Сарацины, видя, что у стен города расставлено множество осадных приспособлений, которые тут были изготовлены, так хорошо укрепили менее прочные места стен, что некоторым казалось безнадежным делом брать их. С наступлением дня, назначенного для приступа, герцог[295] и граф Фландрский, а также герцог Нормандский, удостоверившись, что сарацины подготовляют против наших осадных орудий столько оборонительных укреплений — и каких! — всю ночь перевозили свои орудия, тараны и подвижные башни к той части [укреплений] города, которая расположена между церковью св. Стефана и Иосафатской долиной[296]. Вы, те, которые это читаете, не думайте, что это был маленький город и что тут не требовалось каких-либо особенных усилий. Ведь от того места, где все эти, разобранные на части, орудия были изготовлены, до того, где их собрали, была целая миля.

И когда занялась заря и сарацины увидели все орудия и палатки, перенесенные сюда под покровом ночи, они были поражены ужасом. Да это поразило не только сарацин, но и нас самих. Тут уж всякий из верных[297] мог въяве убедиться, что с нами десница господня.

Все это перемещение произведено было потому, что место тут было ровным и подходящим для того, чтобы придвинуть осадные орудия [ближе] к стене, а сделать это нельзя было иначе, как на ровном месте; и еще по той причине, что эта часть города казалась менее укрепленной и находилась дальше всего от лагеря. Расположена она на севере.

С неменьшим усердием трудился граф и его люди на горе Сион, что к югу от города; и здесь было у него много помощников, именно, Гийом Эбриак, а с ним все генуэзские моряки, которые в Яффе потеряли свои корабли, как мы уже [о том] рассказывали[298]. Но им удалось прихватить с кораблей веревки, а кроме того, сумели понаделать молоты, топоры, крючья, а также заступы и секиры, — все это нам было крайне необходимо. Но что же мы так затягиваем [повествование]?

И вот уже настал день, определенный для сражения[299], и завязался бой. Но прежде всего мы хотим заметить вот что: по нашему мнению, а также [по мнению] многих других, в городе было [тогда] до 60 тысяч мужчин, годных носить оружие, за вычетом малолетних и женщин, которым не было и числа. А из наших пригодными к оружию было, как мы считали, не более 12 тысяч; да к тому же у нас имелась масса калек и бедняков. Рыцарей же в нашей рати было 1200 или 1300 и, как я полагаю, не более. Мы говорим это затем, чтобы вы поняли: все, будь то малое или великое, что предпринимается во имя господне, делается не вотще, — об этом и будет рассказано на следующей странице.