История Крестовых походов. Житие и хождение игумена Даниила в Святую землю

Город Тир, столь прославленный с древних времен, выдержавший осады и Навуходоносора, и Александра, сохранял еще отчасти вид своего прежнего великолепия; с одной стороны служили ему защитой волны морские и крутые скалы, а с другой стороны тройная стена, уставленная высокими башнями. Дож Венецианский начал блокаду города со стороны моря, а с прочих сторон окружили его регент королевства, патриарх Иерусалимский и Понтий, граф Триполисский. Турки и египтяне, защищавшие город, были в разладе между собою, и это с самого начала послужило в пользу осаждавших христиан. После нескольких месяцев осады боевые машины латинян потрясли укрепления, жители начали бедствовать от голода и город неизбежно должен был прибегнуть к капитуляции. Но вдруг и между христианами возникают несогласия и угрожают обратить в ничто столько доблестных трудов. Рыцари и простые ратники, недовольные тем, что им одним приходится выносить усталость и вести битву, между тем как венецианцы остаются неподвижно на своих судах, заявляют, что и они желают пребывать в спокойствии в своих палатках. Тогда дож Венецианский в сопровождении своих моряков является в лагерь и объявляет, что он готов идти на приступ. Это предложение возбуждает соревнование; с обеих сторон оживляется бодрость; осада продолжается с усиленной настойчивостью, и Тир наконец сдается. Сопротивление его длилось пять с половиной месяцев. Знамя короля Иерусалимского было поднято на башне, господствовавшей над главными воротами города, знамя венецианцев заколыхалось на другой башне, известной под названием «Зеленой», а знамя Понтия, графа Триполисского, появилось на башне Танарийской. Известие о взятии Тира было радостно принято в священном городе; совершено было благодарственное молебствие, и звон колоколов возвестил об этой новой победе; дома в Иерусалиме увешаны были гирляндами цветов, оливковыми ветвями, роскошными тканями, которые придали городу праздничный вид.

И Бальдуин II узнал об этой победе в своем Харанском заточении; тяжело ему было, что он не принимал участия в новых подвигах. Разлад, распространившийся между мусульманами Сирии, показался ему благоприятным обстоятельством, чтобы завести переговоры о своем выкупе. Получив свободу, Бальдуин возвратился в Иерусалим после того, как произвел несколько неудачных попыток осадить Алеппо. Желая покрыть славой воспоминания о своих несчастьях и приобрести доверие своих подданных, предводительствуя ими в битвах, король Иерусалимский освободил Атиохию от опустошавших ее врагов, а в другой раз разбил и преследовал мусульманскую армию до самых стен Дамаска. Добыча, доставшаяся после этой последней победы, послужила для выкупа заложников, которых Бальдуин оставил в руках турок.

Врагами колоний Креста были в это время калиф Багдадский и эмиры Моссульский, Алеппский и Дамасский; могущество калифа Каирского, ослабленное многочисленными поражениями и потерей многих прибрежных городов в Сирии, уже не было так грозно; во власти египетской армии оставался один только город Аскалон, и не могла она существенно угрожать спокойствию христианских владений. Различные народности, как, например, племена курдов и туркменов, рассеяны были по Месопотамии и Сирии и с целью добычи вели войны во имя исламизма. Между племенами, поселившимися в Сирии, история упоминает об измаелитах – ассасинах, хашишимах, названных так по имени растения хашиш, из которого сектанты извлекали опьяняющий напиток. Во второй половине XI в. измаелиты, пришедшие из Персии в Сирию, основали колонию на Ливанской горе; начальник этой колонии, называемый франками Старцем, или Властителем Горы, имел под своей властью до двадцати местечек или крепостей и до шестидесяти тысяч подданных, разделенных на три больших отдела: народ, воинов и стражу, или федаев. Народ занимался земледелием и торговлей; воины были храбры и отличались искусством вести осаду и умением защищаться; федаи, слепо подчиненные воле начальника, были вооружены кинжалами для того, чтобы убивать тех, на кого им будет указано; для них не существовало ни страха, ни препятствий; намеченную жертву должны были они отыскать и среди толпы, и во дворцах, и на поле битвы; собственной гибели они не опасались, убежденные, что через смерть войдут в обладание всех радостей рая. Эти радости будущей жизни, эти райские блаженства представлялись им в грезах и сновидениях, возбуждаемых употреблением хашиша. Под влиянием этого напитка федаи, по повелению Старца Горы, соскакивали с верха башен, бросались в пламя и наносили себе оружием смертельные раны. Эта фанатическая преданность, из которой начальник измаелитов мог извлекать какое ему угодно орудие, составляла грозную силу на Востоке. С высоты своего Моссаидского укрепления Старец Горы царствовал силой ужаса, который он внушал всем князьям.