История куртизанок

В философском плане Симона полагала, что пылкие отношения втроем позволят ей и Сартру увидеть друг друга глазами близкого человека. Но хотя Ольга восхищалась творчеством Сартра, она находила его внешность отталкивающей и отказывалась вступать с ним в интимные отношения. Вместе с тем она пользовалась его одержимостью ею для того, чтобы он выполнял все ее желания. Сартр был в таком восторге от Ольги, что порой Симона спрашивала себя: «Не основано ли все мое счастье на гигантской лжи?»²⁸ Через некоторое время она испытывала ужас при одной лишь мысли о будущем, в котором будет присутствовать Ольга.

В следующем году Сартр еще больше осложнил ситуацию, когда соблазнил младшую сестру Ольги, Ванду, и поспешил сообщить о своей победе Симоне. Другие женщины, с которыми был близок Сартр, часто посвящали ее в подробности своих с ним любовных отношений. По словам ее биографа Дьердр Бэр, Симона была «сконфужена, опечалена и озадачена невольной причастностью к тому, что происходило с другими в сексуальных отношениях с ним, ведь сама она с ним почти никогда ничего не испытывала»²⁹.

Симона стремилась найти сексуальное удовлетворение в контакте со многими мужчинами и молодыми женщинами. Одним из ее любовников был Жак-Лорен Бост, приятель Ольги, и скорее всего, ее с ним роман, о развитии которого Симона в деталях рассказывала Сартру, был обусловлен не только ее привязанностью к молодому человеку, но и стремлением отомстить Сартру. Симона выразила свое восприятие к отношениям Сартра и Ольги в опубликованном в 1943 г. романе «Гостья», где Ольга и Сартр представлены под именами Ксавье и Пьер, а саму себя Симона вывела под именем Франсуазы. Франсуаза винит Пьера в том, что он позволил своей любви к ней состариться. Когда он это отрицает, она говорит ему, что его чувства «внутри пустые… как библейский гроб повапленный». Франсуаза пытается завязать с Ксавье тесные дружеские отношения, в которых она видит единственный путь к собственному спасению. Ксавье отказывается от дружбы, и Франсуаза убивает ее, обставив ее смерть как самоубийство.

В реальной жизни за сестрами Козакевич следовали другие протеже Симоны. Сартр всегда совращал их с помощью Симоны, причем дело дошло до того, что ее обвинили в сводничестве их с Сартром, но она эти обвинения отрицала. Сартр использовал ее имя в общении с ее студентами, сказала она Дьердр Бэр, «чтобы получить именно то, к чему стремился». И пояснила: «Кроме того, – мне кажется, это очень важно, – когда пары долго живут вместе, партнеры играют определенные роли и берут на себя ответственность друг за друга в рамках их отношений… Ты не возражаешь против того, чтобы играть такую роль ради облегчения жизни человеку, которого любишь»³⁰. Позже, когда какая-нибудь женщина отказывала Сартру в его домогательствах, он и Симона анализировали случавшиеся раньше отказы, чтобы лучше понять, как действовать в данной ситуации.

Летом 1939 г. Сартр предложил изменить их пакт: с этого времени они всегда должны были быть вместе, потому что никто не мог их понять так же хорошо, как они сами понимали друг друга. Поначалу это предложение привело Симону в замешательство. Но потом она почувствовала себя на седьмом небе от счастья и согласилась.

Спустя шесть лет Сартр это счастье разрушил, когда без памяти влюбился во французскую актрису, жившую в Соединенных Штатах. Долорес Ванетти Эренрайх, которая раньше сожительствовала с писателем-сюрреалистом Андре Бретоном, а перед тем, как за ней стал ухаживать Сартр, ушла от мужа-американца, отличалась жизнерадостностью и миниатюрностью, она была даже ниже Сартра, и в отличие от всех остальных его женщин не хотела делить его с Симоной. Долорес не устраивала роль «случайной» любовницы: она претендовала лишь на положение «основной» подруги. Сартр сообщил Симоне, что любит Долорес и будет с ней проводить по несколько месяцев каждый год. Какое-то время Симона с грустью размышляла над словами Сартра, а потом прямо и резко спросила его, кто для него больше значит – она или Долорес. Ответ философа оказался неопределенным. Долорес значила для него очень много, сказал Сартр, но он был с ней, с Симоной.

Симона была так потрясена, как никогда раньше за все годы отношений с Сартром. Он улетел к Долорес в Нью-Йорк, а потом посвятил ей целый номер журнала «Новые времена», который был им основан вместе с Симоной и друзьями-экзистенциалистами. Неужели Симона теряла мужчину, преданность которому обещала хранить всю жизнь?