История лаборатории №27

       - Мог бы и с собой взять, - особо не прислушиваясь к болтовне господина Мергольта, брякнул Ивик.

       - Своих девочек, одной из которых семь, а другой двенадцать? - вопросом на вопрос ответил Хенекус неторопливо стряхивающий с плаща дождевые капли.

       - Ну да, - решил не отступать Ивик, - в конце концов, это было бы поучительным зрелищем для них.

       - Сомневаюсь, что девочки Колли питают иллюзии по поводу человеческой смертности. Так или иначе, но на сожжение в любом случае допускают лишь родственников и друзей покойного, но никак не детей коллеги, которых он и в глаза-то не видел.

       Спорить со своим бывшим преподавателем Ивик не стал, хотя бы потому, что тот был прав, а тот факт, что он сам к семи годам видел много больше, чем сожжение незнакомого дяди, роли не играло. В конце концов, дети господина Колинбургса не коим образом не виноваты в том, что его самого родители не смогли или просто не захотели воспитывать.

       Впрочем, нельзя сказать, что Ивик жаловался на судьбу или свое детство. Быть может, если бы родители, какая-нибудь белошвейка, муж которой был изрублен ножами Цан-Цанских пиратов на самом краю земли, не смогшая растить сына в одиночку, или шлюха одного из притонов Керлендера, не избавились от него, он сейчас, бы в лучшем случае, работал подмастерьем пекаря или плотника, а то и того хлеще - был бы членом одной из мелких банд, не потому что хотел, а потому, что выбора бы не было. И уж точно, не смог бы рассчитывать на обучение в Университете. Правда могло быть и наоборот. Ведь он мог оказаться бастардом какого-нибудь зажиточного купца или заезжего дворянина, а ведь благородные не всегда избавляются от ублюдков, иногда дают им титулы и земли. Впрочем, первый вариант был вероятнее по той простой причине, что белошвеек и шлюх много больше, чем лордов и благородных господ.

       За следующие минут пятнадцать-двадцать к ним подтянулись остальные члены "Лаборатории": Господин Дролингус, Каспониус, Господин Вергюс, господин Желкинс и госпожа Алиетта. Как и говорил господин Мергольт, не пришли лишь Барек да господин Колинбургс. Кроме того, в их небольшой толпе Ивик с некоторым удивлением обнаружил пару знакомых лиц университетских Профессоров, его бывших учителей. Хотя, если подумать, то ничего удивительного в этом не было. В конце концов, Ивик был всего лишь одним из подчиненных господина Краавтиса, а если быть точнее, младшим подчиненным, как по возрасту, так и по должности.

       Кроме них в холле больницы был еще один человек - девушка лет пятнадцати, не больше. Она сидела на скамейке в противоположном углу холла, у стойки администратора, по-видимому, дожидаясь дежурной сестры. Обратил на нее внимания Ивик из-за того, что пару раз ловил на себе взгляд ее то ли светло-голубых, то ли серых глаз. Как ему показалось, она не так давно плакала.

       - Что ж, раз уж все собрались... - произнес господин Мергольт, - думаю лучше пройти, чем мяться у входа.

       Никто спорить не стал. Строго говоря, мялись совсем не у входа, а у печки, которая находилась у противоположной от входа стены, но это ничего не меняло. Группа потянулась за Хенеусом к стойке администратора.

       - Уважаемый, вы ведь пропустите нас? - обратился Хенеус к дежурному врачу, пареньку, ровеснику Ивика - а кого другого, кроме новобранца посадят охранять больницу утром в Толто.

       Дежурный оглядел группу недружелюбным и несколько заспанным взглядом, что-то отметил в журнале, судя по всему, исключительно для того, чтобы потянуть время, после чего все-таки соизволил поднять голову и обратиться к толпе.

       - А вы к кому, господа?

       - Мы на церемонию сожжения профессора Краавтиса Зеланского, пусть Егандал будет ему теплым домом, - ответил профессор Хенекус.

       Ивик, от нечего делать продолжавший следить за девушкой, заметил, что та слегка дернулась и повела головой в сторону господина Мергольта.

       - Не велено никого пускать, за исключением близких родственников к больным, - скучающим голосом ответил дежурный.

       - Смею вас заверить, что мы договорились... - тут Хенекус замялся на пару секунд, вспоминая имя главного знахаря, - с госпожой Уреллой лично. Ритуальный чиновник также предупрежден.

       - Вполне возможно, - ответил дежурный, - однако, по приказу госпожи Уреллы, любые посещения больницы сведены к минимуму. Если не верите, можете ознакомиться.

       С этими словами врач протянул Мергольту какую-то грамоту, заполненную попеременно печатными буквами и корявым, больше похожим на непонятный узор, врачебным почерком. Тот быстро пробежался глазами по грамоте, после чего вернул ее доктору.

       - Можем ли мы хотя бы узнать, с чем связаны подобные меры?

       - Хм-м.. - несколько замялся дежурный, однако все-таки произнес, - карантин, господин.

       - Боюсь, вы не понимаете, - подалась вперед Алиетта Брудершавтская, стройная женщина с длинными, но уже посидевшими волосами и тонкими чертами лица, тронутыми морщинами, профессор высших математических наук и непосредственный начальник Сивикуса в "лаборатории", - Мы ведь не просто так приехали сюда, на церемонию сожжения. Возможно, это наша единственная возможность попрощаться с умершим.