История леса

До того, видимо, в лесах мало что изменилось, по крайней мере, такое впечатление складывается при внимательном чтении многочисленных лесных установлений начала XVIII века. Pars pro toto[97] приведем Лесное установление Мекленбурга 1706 года. В нем сказано, что следует избегать «в форстах, лесах и заказниках разнообразных чинимых там нарушений»: не допускаются «безобразия» (имеются в виду повреждения отдельных деревьев и лесов); запрещены вырубка смолистых сосен, обдирание коры с дубов, разведение в лесах огня, вырезание участков дерна и т. д. Однако же наряду со всеми запретами прописаны многочисленные оговорки и исключения. Разведение огня все же разрешалось, если о том предварительно уведомляли господского служащего, чтобы «можно было прибегнуть к надобному предварительному залогу». Трудно представить, чтобы такое распоряжение всегда выполнялось, как предписано.

Правда, в установлении напоминается указ от 1702 года, где определялось, что «… каждый крестьянин вместо одного отведенного ему или срубленного им дубового или букового дерева, поспособствовать должен росту шести молодых дубов или буков, для чего на указанном ему и пригодном для того месте высеять семена и затем, когда они подрастут, пересадить их на поле или в рощу».

В течение всего XVIII века постоянно звучат призывы и требования о посадке деревьев, среди прочих – из уст Фридриха Великого[98]. В некоторых регионах было принято сажать деревья в честь свадьбы или рождения ребенка. Были и прообразы лесопитомников: для защиты от диких и домашних животных огораживали участок – «дубовое поле» (Eichenkamp), где из желудей и буковых орешков выращивали молодые деревца. Затем их высаживали в леса, по краям полей, перед домами или в садах. При этом в одну лунку часто сажали сразу несколько юных дубков или буков, чтобы хотя бы один из них выжил и стал когда-нибудь большим деревом. Зачастую вырастало не одно дерево, а, плотно теснясь друг к другу, из одной ямки поднимались несколько буков или дубов. Они вырастали в крупное образование, напоминающее единый ствол, позже казавшееся одним гигантским деревом. В природных условиях такого «дерева» никогда не могло бы возникнуть, подобная форма однозначно указывает на искусственные посадки. Эти так называемые «кустовые посадки» можно видеть во многих местах.

Князья часто проявляли личную заботу о посадках деревьев. Фридрих Великий спрашивал своих подданных, знают ли они, как правильно сеять семена из сосновых шишек – об этом рассказал потомкам Людвиг Глейм[99].

Август Сильный[100], курфюрст Саксонский, а после него и многие другие князья, приказывал высаживать выращенные в питомниках деревья вдоль обустроенных проезжих дорог, в виде аллей. Проезжие дороги-шоссе были идеей абсолютизма: удобные транспортные пути должны были связать резиденцию государя со всеми частями страны. До того дороги оставались в основном неукрепленными, многочисленные следы колес ложились рядом друг с другом, и кучер, если путь был размыт или слишком наезжен, всякий раз прокладывал новую колею. Из-за этого дороги в Средние века и раннее Новое время достигали в ширину ста метров и даже больше. Теперь они стали укрепленными, справа и слева от проезжей части появились рвы, в которые стекала вода и которые не давали кучерам самовольно съезжать с дороги. Посадка аллей завершила обустройство: корни деревьев по обеим сторонам дороги высасывали лишнюю воду, а кроны защищали проезжающих от жары, холода и ветра. А поскольку дороги стали уже, то на прилегающих к шоссе участках можно было развивать плановое сельское или лесное хозяйство: правда, при этом старались, чтобы леса не подступали вплотную к дороге – из соображений безопасности, ведь в лесах могли скрываться бродяги и разбойники.

XVIII столетие стало эпохой крупных преобразований аграрных ландшафтов. Отчасти они затронули и леса. Существенной целью реформ сельского хозяйства была интенсификация животноводства. Появились пастбища нового типа – несколько прилегающих друг к другу участков пашни объединяли и огораживали, получая обширные выгоны (Koppeln), где скот мог пастись, в отличие от прежней практики, без присмотра пастуха. Такой выгон обносили забором или (для экономии дерева) насыпью-валом с посаженной на нем живой изгородью. Растущие на валу кустарники через несколько лет можно было использовать как дополнительный источник древесины, хотя бы на те же дрова. Так сформировались культурные ландшафты Вестфалии с их характерным сочетанием пастбищ и валов с живыми изгородями, а также «кник-ландшафты»[101] Шлезвиг-Гольштейна. В лес скот больше не гоняли, так что вновь началось лесовозобновление. И хотя многочисленные пастбищные леса и пустоши с отдельными деревьями в последующие эпохи путем «мелиорации» превращались в поля и луга, тем не менее после прекращения выпаса во многих местах возобновился лес и сформировались сомкнутые древостой.