История леса

В 1913 году под Касселем, на холме Хоен Майснер состоялась известная встреча так называемого «Молодежного движения»[136]. Чествовали «Битву народов», произошедшую под Лейпцигом 100 лет назад, вспоминали традиции революционных встреч XIX века – Вартбургского и Гамбахского[137] празднеств. Философ Людвиг Клагес[138] произнес программную речь «Человек и Земля», посвященную разрушению природы в эпоху индустриализации. Он цитировал поэтов, оплакивавших гибель лесов в начале XIX века, например, Ахима фон Арнима, подчеркивал, что и по сей день в отношении к лесам ничего не изменилось, их по-прежнему слишком мало. При этом он не видел или не замечал, что в XIX веке общая площадь лесов не сокращалась, а росла, ведь постоянно высаживались и подрастали новые форсты. Но для человека XX века искусственные леса потеряли убедительность. Клагес цитировал книгу Конрада Гюнтера[139] [Guenther, 1910] «Охрана природы», вышедшую тремя годами ранее. Гюнтер приводил в своей книге общий обзор уже высказанных взглядов, прежде всего – учителя музыки из Берлина Эрнста Рудорфа[140], считающегося духовным отцом охраны природы в Германии.

Гюнтер писал: «Как мало радости внушает нам вид прозрачных лесов, лишенных подлеска, в которых, где только возможно, деревья высажены по линейке и стоят ровными рядами на четкой дистанции друг от друга, как полк солдат!». Он пишет о том, что звери в новые форсты практически не заходят, птицы их избегают, они бедны видами растений. Говоря современным языком: в форстах ничтожно мало биоразнообразие. Такие леса были для Гюнтера, который занимался в основном зоологией, не «настоящими», охраны заслуживали совсем иные, светлые леса, в которых водились многочисленные виды животных. Его идеалом был лес пастбищный:

В Ольденбургском крае по сей день сохранились последние остатки пастбищного леса, и крестьянин по-прежнему выгоняет своих черно-белых коров пастись меж его стволами. В 1909 году, на Троицу, я отправился в путь, чтобы исследовать этот своеобразный «памятник природы»… Вскоре я подошел к Хазбруху[141], и, пробираясь через лес, уже издалека разглядел бурые громады огромных, тысячелетних дубов… Между дубами растут многочисленные и столь же древние грабы… Хазбрухский лес – памятник древнегерманского прошлого, он рассказывает о жизни наших предков больше, чем валы и стены. И как прекрасно, наверное, было в Германии, когда такой светлый лес простирался во все концы, а меж его высоких стволов неспешно бродили цветущие, здоровые пастухи со своими быками и коровами.