История либерализма в России, 1762–1914

Мнения, высказанные в «рассуждении» и «ремарках» императрицы, основаны на убеждении, что здоровое экономическое развитие должно носить естественный и стихийный характер. Екатерина пишет в «ремарках»: «Всякая вещь натурально возьмет форму ей свойственную»: (п.п. 1,2,3). «Лучшее учреждение выйдет из естества вещи» (п. 83). Поэтому Екатерина решительно отклоняла всякую возможность регламентирования свыше: «Нету ничего опаснее, как захотеть на все сделать регламенты». Какие ветви экономики будут развиваться и где это будет происходить — зависит от потребностей населения, и лишь эти потребности должны быть решающим фактором (п. 49). Не надо опасаться чрезмерного развития отдельных отраслей промышленности. Екатерина пишет по этому поводу: «Излишества фабрик опасаться нельзя» (п. 6), потому что недостаточный спрос сам собой остановит дальнейшее развитие. «Если б в чем не нашли барыша, то бы то не делали» (п.п. 47, 61). Далее она пишет, что, напротив, прибыльные предприятия будут размножаться, и правительству не придется об этом заботиться. Люди сами будут создавать такие предприятия, «сами заведут, лишь не мешайте им» (п.п. 25, 37). «Не запрещать и не принуждать» — это фраза, которая постоянно встречается в целом ряде заметок и которую Флоровский справедливо считает как бы общим лозунгом императрицы. «Мы лучше ничего не делаем, как что делаем вольно, непринужденно», — говорит Екатерина в п. 19 своих заметок, причем те же слова мы находим и в наказе, в статье 75. Императрица считала, что основным правилом для мануфактур-коллегии должно быть: кто достает честным образом свой хлеб, — сами разберутся, что кому делать (п.п. 63, 31). Далее (п. 73) императрица пишет: «Иного присмотра /кроме законной защиты интересов/ я нужно не нахожу, ибо… коллегия… еще менее установлена для угнетения рукоделий, что несомненно последует, если будет мешаться во всех сих хлопот, — я у всех членов /коллегии/ спрашиваю, захотят ли, чтоб я послала всякой месяц к ним в дом перерыть их пожитки… не требуйте же рыть в доме рукоделием своим питающегося». Напротив, «чем меньше коллегия будет мешаться в их состояние, то им полезнее будет» (п. 4). Императрица даже выражает надежду, что когда-нибудь и сама коллегия может быть «будет без дел» (п. 93), что по-видимому и произошло, так как в 1779 г. коллегию упразднили. Устранение мануфактур-коллегии было в полном согласии с принципиальным требованием Екатерины: «Не мешайте ему /предпринимателю/ и не сделайте много учреждений» (75). И совершенно так же она считает бессмысленным единое планирование для всей страны. «И того век не вздумайте, — пишет императрица, — чтоб вы могли разделить уездам равно богатства, как монахам за трапезу хлеб делят» (п. 5). Екатерина также отрицательно относилась к тому, чтобы предоставлять тем или иным предприятиям монопольные права. Единственный метод, которым может пользоваться государство для развития промышленности и экономики, это — премии (п. 19) и разъяснения (п. 21)⁴, Идеи Екатерины отразились также и в наказе, который мануфактур-коллегия дала своему депутату. В этой инструкции, например, подчеркивается преимущество свободной работы над трудом крепостных⁵. И в проекте правового статуса среднего сословия, который был подготовлен приблизительно в то же время под заглавием «Проект Законов о Правах Жителей» или «Людей Среднего Рода»⁶, и в комментариях к этому проекту мы вновь встречаемся с идеями Екатерины. Так, мы здесь читаем: «Если бы на все просить дозволение, то бы не было права». Возможно, что те, кто произнесли эту фразу во времена Екатерины, не совсем отдавали себе отчет в ее полном принципиальном значении. Тем не менее, эта фраза имеет глубокий философский и правовой смысл: пользование субъективными правами — это именно то, на что не требуется разрешения. Если на все нужно получать разрешение, то это значит, что субъективных прав не существует, а это в свою очередь означает, что нет просто никакого права. Полная объективизация права равносильна его упразднению.