История либерализма в России, 1762–1914

Как уже упоминалось, Сперанский в самых ранних своих произведениях высказывался о проблеме создания свода русских законов. При этом он имел в виду не только систематизацию старых законов, но и дальнейшее развитие и пополнение существующего права. Он считал, что с этой целью стоит принять западноевропейское право или, во всяком случае, при разработке новых законов нужно пользоваться результатами законоведения западных стран. Карамзин тоже высказался еще в 1802 году по поводу проблемы свода законов. Он писал: «Каким великим делом украсится еще век Александра, когда исполнится монаршая воля его; когда будем иметь полное, методическое собрание гражданских законов, ясно и мудро записанных»¹, «…нужна только философическая метода для расположения предметов… тогда мы не позавидуем Фридрихову кодексу; не позавидуем умному плану французского, и пожалеем об англичанах, которых судилища беспрестанно запутываются в лабиринте несогласных установлений»².

Впрочем, вполне естественно, что заинтересованные в политике писатели высказывались тогда по вопросу законов. Со времен Петра Великого этот вопрос или, во всяком случае, вопрос систематизации права стоял на первом плане. В течение всего восемнадцатого столетия многочисленные комиссии (в общей сложности — 9) занимались разработкой нового Уложения.

Уже в течение первых лет правления Александра I сенатору графу Завадовскому дано было поручение ознакомиться с тем, что было сделано в прошлом по гражданскому законодательству, и набросать план для дальнейшей работы. Но очень скоро это дело было передано в министерство юстиции. При этом министерстве была создана особая комиссия, подчиненная заместителю министра юстиции Новосильцеву. Барон Розенкампф был назначен секретарем этой комиссии. Он был родом из Прибалтики и некоторое время учился в Лейпцигском университете. Корф пишет: «Розенкампфу нельзя было отказать ни в остром уме, ни в обширных теоретических сведениях, но знания его в русском языке были крайне скудны, а о России — еще скуднее»³. Таким образом, вполне естественно, что работа комиссии под его руководством оставалась бесплодной⁴.

8 августа 1808 года Сперанский был назначен членом совета этой комиссии. До тех пор совет этот состоял только из министра Лопухина и заместителя министра Новосильцева. Но Сперанский приступил к преобразованию комиссии лишь после своего возвращения из Эрфурта, куда он сопровождал императора Александра и где ему представилась возможность лично беседовать с Наполеоном. Комиссия была разделена Сперанским на различные отделы. Розенкампф продолжал оставаться в ней как руководитель отдела, уполномоченного разрабатывать кодекс гражданских законов. Однако весь материал, который представлял его отдел, почти неизменно немилосердно перерабатывался Сперанским. Был создан особый комитет или совет из высокопоставленных чиновников, которому представлялись все проекты комиссии. Как отмечает сам Сперанский, смысл создания этого комитета состоял в том, чтобы ознакомить общественность с работой комиссии и этим повысить доверие к ней. После создания Государственного Совета в 1810 году комиссия была к нему присоединена. Вследствие этого был упразднен вышеупомянутый комитет, а на его место встал теперь департамент Государственного Совета по законам. Сперанский назначен был директором комиссии, благодаря чему значительно укрепилось его положение.

Государственный Совет, который открылся 1 января 1810 года, в период от 18 января до 14 декабря того же года под председательством царя в течение 43 заседаний полностью закончил пересмотр первых двух частей гражданского кодекса (права частных лиц и вещественное право). Сперанский в качестве директора комиссии представлял на этих заседаниях все проекты. После окончания пересмотра одобренные части гражданского кодекса были напечатаны для того, чтобы подвергнуться вторичному рассмотрению. Вскоре после этого Сперанский впал в немилость и был сослан, сначала в Нижний Новгород, а затем в Пермь. Александр чувствовал себя вынужденным принести Сперанского в жертву давлению влиятельных кругов общественности. Здесь не место заниматься историей падения Сперанского. Невозможно рассматривать здесь и критические высказывания по поводу проекта его реформы, которые поступали с разных сторон. Мы должны сосредоточить наше внимание на той роли, которую он сыграл в истории создания свода русских законов. Соответственно нас интересует критика его проекта свода гражданских законов. Доводы против этого проекта изложены в первую очередь Карамзиным в его «Записке о древней и новой России», которую мы уже несколько раз цитировали. Эти доводы чрезвычайно интересны. Это голос исторического течения⁵, которое восстает против образа мышления восемнадцатого века, того образа мышления, от которого Сперанский частично всю жизнь не мог освободиться, хотя вообще его мышление было гораздо шире, чем обычно считается, и объединяло в себе различные оттенки и различные тенденции.