История любви леди Элизабет

Под его бесстрастным взглядом Элизабет стояла совершенно неподвижно, не в силах ни покраснеть, ни отвести глаза, ее нежное прекрасное лицо обрамлял ореол золотистых волос, развевающихся под беспокойным ветерком – восхитительное олицетворение хрупкости, казавшейся совсем маленькой возле стоящего перед ней мужчины. Свет и мрак, хрупкость и сила, упрямая гордость и железная воля – две противоположности почти во всем. Когда-то несходство соединило их; теперь – разделяло. Они оба стали старше и мудрее – и были убеждены, что достаточно сильны для того, чтобы противостоять и отмахнуться от медленно возникающей между ними страсти, здесь на обрыве, покрытом травой.

– Однако он не подходит вам, – спокойно заметил Ян.

Его слова вырвали девушку из страшного наваждения, которое, казалось, окружало их.

– Нет, – согласилась Элизабет беззлобно, зная, каким оранжерейным цветком она, должно быть, казалась в своих легкомысленных платьях и изящных туфельках.

Наклонившись, молодая леди сложила одеяло, тем временем Ян вошел в дом и стал собирать ружья, чтобы почистить и проверить их перед завтрашней охотой. Элизабет наблюдала, как он снял ружья с полки над очагом, и взглянула на письмо, которое начала писать Александре. Его нельзя было отослать, пока она не вернется домой, поэтому не имело смысла торопиться его закончить. С другой стороны, делать было почти нечего, поэтому Элизабет села и начала писать.

Она дошла до середины письма, когда снаружи раздался выстрел, и привстала от неожиданности и испуга. Удивляясь, во что можно стрелять так близко от дома, подошла к двери и, выглянув, увидела, как Ян зарядил пистолет, лежавший вчера на столе. Он поднял руку, целясь в какую-то неизвестную цель, и выстрелил. Снова зарядил и выстрелил. Любопытство заставило Элизабет выйти, она сощурилась, чтобы рассмотреть, куда он попал, если вообще попал во что-нибудь.

Уголком глаза Ян заметил, как мелькнуло платье цвета персика, и повернулся.

– Попали в цель? – спросила Элизабет, немного смущенная, что ее застали, когда смотрела на него.

– Да. – Так как она вынуждена оставаться здесь и, очевидно, знает, как заряжать оружие, Ян подумал, что вежливость требует, чтобы он, по крайней мере, предложил ей маленькое развлечение. – Хотите испытать свое искусство?

– Это зависит от размера мишени, – ответила Элизабет, но уже шла вперед, чувствуя себя до глупости счастливой, что есть занятие, кроме написания писем. Она не задумалась о том и в мыслях никогда себе такого не позволяла, что ей необычно нравится его общество, когда он хочет быть приятным.

– Кто учил вас стрелять? – спросил Ян, когда девушка остановилась рядом с ним.

– Наш кучер.

– Уж лучше кучер, чем ваш брат, – усмехнулся Ян, подавая ей заряженное ружье. – Мишень – это голый сук вон там – тот, на котором посередине висит листок.

Элизабет вздрогнула от саркастического тона при упоминании дуэли.

– Я искренне сожалею об этой дуэли, – сказала она, затем на мгновение сосредоточила все свое внимание на маленьком сучке.

Опершись плечом о ствол дерева, Ян с интересом смотрел, как она ухватилась за тяжелое ружье обеими руками и подняла его, от напряжения прикусив губу.

– Ваш брат очень плохой стрелок, – заметил он.

Элизабет выстрелила, точно попав в черенок листа.

– А я нет, – скрывая довольную улыбку, сказала она. А затем, поскольку опять возник разговор о дуэли, а ему, кажется, хотелось пошутить на этот счет, попыталась подыграть ему:

– Если б я была там, я уверена, я бы…

Он поднял бровь:

– Подождали бы сигнала к выстрелу, я надеюсь?

– Ну, и это тоже, – сказала она с погасшей улыбкой, ожидая, что он не поверит ее словам.

А в этот момент Ян, пожалуй, верил, что Элизабет подождала бы сигнала. Несмотря на то, что он знал, какая она, глядя на нее, Торнтон видел сильный дух и юную отвагу. Элизабет вернула ему ружье, и тот дал ей другое, уже заряженное.

– Последний выстрел был неплох, – сказал Ян, оставив тему дуэли. – Однако цель – сучок, а не листья. Кончик сучка, – добавил он.

– Вы, должно быть, сами промахнулись, – возразила она, подняв ружье и старательно прицеливаясь. – Так как сучок еще на месте.

– Правильно, но он был длиннее, когда я начал.

Элизабет тотчас же забыла, что делает, и смотрела на него с недоверием и изумлением.

– Вы хотите сказать, что вы сбивали его кончик?

– По кусочку, – сказал он, ожидая ее следующего выстрела.

Она попала в другой лист на ветке и отдала ему ружье.

– Неплохо, – похвалил Ян.

Она была великолепным стрелком, и его улыбка, когда он дал ей вновь заряженное ружье, говорила, что он знает об этом. Элизабет покачала головой.

– Я бы посмотрела, как вы сделаете это.

– Сомневаетесь в моих словах?

– Ну, просто, скажем, отношусь немного скептически.

Взяв ружье, Ян быстрым движением поднял его и, не задерживаясь, чтобы прицелиться, выстрелил. Кусок сука в два дюйма отлетел в сторону и упал на землю.

Элизабет была так поражена, что засмеялась вслух.

– Знаете, – воскликнула она с восхищенной улыбкой. – Я до этой минуты не совсем верила, что вы действительно хотели отстрелить кисточку у Роберта с сапога.