История любви одного парня (ЛП)

позади, и вскоре мы едем по тихой двухполосной дороге. Я инстинктивно съезжаю на пыльную

дорогу, ведущую к части озера с ограниченным доступом.

Себастиан оглядывается через свое плечо, когда мы проезжаем через ворота с табличкой

«ДОСТУП ЗАКРЫТ» в большей степени скрытый разросшейся листвой.

– Нам вообще можно заезжать сюда?

– Наверняка нет, но, похоже, эти ворота уже очень давно не запирали, поэтому я думаю,

мы не первые, кто попытался проехать.

Он не отвечает, но я ощущаю неуверенность в напряженной позе, его ладони на моей ноге,

неподвижности его спины. Я должен верить, что он расслабиться, когда увидит, как на самом

деле изолировано это место, после наступления темноты.

Грязь становится плотнее, и я паркуюсь на плотном участке травы, выключаю фары, а

затем и зажигание. Двигатель замирает. На улице практически полная темнота, за исключением

мерцающего отражения луны на поверхности озера. Папа всегда настаивает, что у меня должны

лежать вещи для экстренной ситуации в багажнике – включая теплое одеяло – и хотя становится

прохладнее после захода солнца, у меня появляется идея.

Открыв дверь, я оглядываюсь на него.

– Пойдем.

Он неохотно следует за мной.

Я достаю одеяло из грузовика и расстилаю его на все– еще– теплом капоте моей машины.

Используя несколько запасных курток и непонятно откуда взявшееся пляжное полотенце, я

формирую несколько подушек для нас у дворников.

Вот так мы сможем лечь на спины и смотреть на звезды.

Когда он понимает, что я делаю, он помогает мне с организацией, а затем мы забираемся

поверх, ложимся на спины и расслабляемся, одновременно, с довольным стоном.

Он взрывается от хохота.

– Кажется, так уютно.

Я придвигаюсь чуть ближе, и капот протестует металлическим скрежетом.

– Не так плохо.

Над нами низко висит луна на горизонте, а звезды, кажется, поддерживают ее за струны.

– Единственное, что я люблю в этом месте, – говорю ему – что можно смотреть на звезды

всю ночь. Такого не было в Пало– Альто. Слишком сильное световое загрязнение.

– Единственное, что тебе нравится здесь?

Я поворачиваюсь, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать его.

– Прости. Две вещи.

– Я ничего не знаю о звездах, – произносит он, когда я обратно перевожу взгляд на них. –

Все хочу научиться, но никогда нет времени на это.

Я показываю и говорю:

– Вверху – Дева. Видишь четыре звезды, которые формируют неравномерную трапецию?

Там есть звезды Гамма Девы и Спика – они создают, как бы, нити воздушного змея снизу?

Себастиан щурится, подкатываясь ближе, чтобы лучше рассмотреть, на что я указываю.

– Вот эта форма?

– Нет…думаю, ты смотришь на Ворона. Дева…– я передвигаю его руку так, что она

нависает над моей грудью. Мое сердце собирается забраться вверх по моему горлу и покинуть

тело. – Вот здесь.

– Да, да, – шепчет он, улыбаясь.

– А вон та яркая, это Венера…

Он разгоряченно вдыхает.

– Точно, я запомнил…

– Я прямо рядом с ней, вон то плотное скопление? Это Плеяды, – произношу я. – Они

будут приближаться и дальше друг к другу.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает он.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

Он тоже смотрит на меня очень близко.

– От отца. Не так много занятий, после наступления темноты, когда мы ходим в поход,

помимо сморов, страшилок и разглядывания созвездий.

– Оставшись сам по себе, я бы смог найти только Большую медведицу, – произносит он.

Его взгляд опускается на мои губы.

– Я стану очень бесполезным в этом без своего отца.

Он отводит взгляд, снова поднимая глаза к небу.

– Твой отец вроде как классный.

– Так и есть.

Боль возрастает в моей груди из– за того, что мой отец лучше, потому что знает и любит

меня таким. А у Себастиана есть целая сторона, о которой его отец совсем ничего не знает. Я могу

прийти домой и рассказать отцу обо всем, что произошло сегодня – даже о том, что мы с

Себастианом лежали на капоте старой «Камри» моей мамы – и это ничего между нами не изменит.

Видимо у Себастиана схожие мысли, потому что, разрывая тишину, он произносит:

– Я все продолжаю думать о своем отце в тот день, когда он очень крепко меня обнял.

Клянусь всей своей жизнью, единственное, что я хотел, – заставить его гордится мной. Так

странно говорить об этом вслух, но мне кажется, если отец гордится мной, это как внешнее

подтверждение того, что Бог тоже мной гордится.

Я не знаю, что ответить на это.

– Я даже представить не могу, что сделал бы мой отец, если бы узнал, где я, – он смеется,

проводя ладонью по своей груди. – На грязной дороге, с табличкой «доступ закрыт», лежу на

машине со своим парнем…

Это слово все еще встряхивает меня.

– Я обычно очень упорно молюсь о том, чтобы пропало влечение к парням, – признается

он.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

Он качает головой.

– Я всегда так ужасно чувствую себя после этого, как будто прошу чего– то такого

мизерного, когда у других людей такие огромные проблемы. Но потом я встретил тебя и…