История Лизи

— Да, а некоторые люди в приступе малярии могут цитировать Шекспира, — говорит он. — Ты оставайся здесь, Скотт, а у меня есть одно дельце. Много времени оно не займёт. — Он уходит по коридору на кухню, мимо скамьи, с которой я всё-таки спрыгнул много лет назад. Уходит, опустив голову, с карабином для охоты на лосей в руках. Едва только за ним закрывается дверь кухни, я иду следом, смотрю в окно над раковиной, как он пересекает двор, без пальто или куртки, под дождём со снегом, с опущенной головой, по-прежнему с карабином 30—06 в руках. Кладёт карабин на покрытую коркой льда землю на те мгновения, которые необходимы, чтобы сдвинуть крышку с сухого колодца. Для этого ему требуются обе руки. Потому что крышка скользкая и тяжёлая. Потом поднимает карабин, смотрит на него и бросает в зазор между крышкой и кирпичной стенкой колодца. После этого возвращается в дом, с опущенной головой и потемневшими от дождя плечами рубашки. Только тут я замечаю, что он босиком. И не думаю, что он это понимает.

Он, похоже, не удивляется, увидев меня на кухне. Достаёт два доллара, которые дал мне мистер Колеи, смотрит на них, потом на меня.

— Ты уверен, что они тебе не нужны? — спрашивает он. Я качаю головой.

— Нет, даже если бы это были последние долларовые купюры на Земле Вижу, что ответ ему нравится.

— Хорошо, — говорит он. — Но теперь позволь мне кое-что тебе сказать, Скотт. Ты знаешь чайный сервиз твоей бабушки, который стоит в столовой?

— Конечно.

— Сели ты заглянешь в синий кувшин на верхней полке, то найдёшь там деньги. Мои деньги — не Холси. Чувствуешь разницу?

— Да, — отвечаю я.

— Да, готов спорить, что чувствуешь. У тебя есть недостатки, но тупость в их число не входит. Будь я на твоём месте, Скотт, я бы взял эти деньги — там порядка семисот долларов — и сделал бы ноги. Пятёрку положил бы в карман, остальное — в ботинок. Десять лет — слишком мало для того, чтобы стать бродягой, даже на короткое время, и я думаю, шансов на то, что тебя ограбят ещё до того, как ты переберёшься через мост в Питтсбург, девяносто пять из ста, но если ты останешься здесь, случится что-то очень плохое. Ты знаешь, о чём я говорю?

— Да, но уйти не могу.