История Мадлен

– Знаете, я думаю, мне лучше остаться подданной Франции, что-то мне подсказывает, что лучше мне не выезжать в это время, и тем более, в Россию. Вы дипломат, и как никто, наверное, понимаете, что Мадлен, оставшись в России хотя бы на пару месяцев, станет не слишком любима при дворе, как только и так, шаткие отношения между нашими странами станут чуть хуже.

– Да, я это понимаю, мадемуазель Роза, и готов полностью обезопасить её жизнь, кроме этого, личная протекция её Величества может гарантировать создание модного дома. – Серьезно ответил посол. Я чувствовала себя как невеста, которую сватают без её ведома, и при этом не дают слова.

– Я знаю одно месье, – Роза вдруг встала. – То, что создает Мадлен, имеет особую прелесть, и, хоть это никто и не замечает, я вижу в её рисунках, а потом и в платьях, русский дух. Ваше Императрица – безусловно, тонкая личность, и её проницательность не могла пропустить вещи, созданные Мадлен. Мне всегда казалось, что она не француженка, а русская, хоть я и знаю её корни. В ней больше русского духа, как и в Екатерине, хоть они обе и не являются дочерями своей страны. Я больше не нужна вам для разговора, и поэтому, откланиваюсь. Я должна была лишь посмотреть на вас – увидеть в чьи руки передаю свою подругу. Сейчас я спокойна.

– Роза? – я встала за ней, но она остановила меня – взяла за руку и усадила обратно. Договоритесь обо всем, и потом ты расскажешь мне. Я не стану вам мешать. Всего доброго, месье посол, – с этими словами она вышла. Через пару минут я услышала, как отъехала карета.

– Ваша подруга весьма точно описала то, что сказала её Величество, мне даже было немного страшно от того, что она как-то могла услышать наш с ней разговор. Я готов предложить вам следующее: место при дворе, имя, которое будет знать вся Россия, усадьбу и дом, недалеко от дворца её Величества, как летнего, так и зимнего, у вас будет начальная сумма, чтобы обеспечить себе все необходимое, а также, для открытия модного дома, – перечислял Иван Сергеевич, но я вспоминала архитектуру Екатерининского дворца, что в моем времени находился в городе Пушкин – это удивительное строение, что так любили все три русские императрицы.

Зимний мне казался всегда слишком грубым, слишком мужским. Мои знания в истории, вероятнее всего, делали его таким, но до момента, когда Аврора произведет исторический выстрел было еще слишком далеко.

– Мадемуазель, мадемуазель, – я пришла в себя от того, что посол стоял надо мной и боялся прикоснуться, старался вернуть мое сознание сюда, в этот кабинет. – Вы расстроены? Вам не нравится все то, что я вам предложил?

– Нет, что вы, мне все нравится, просто я задумалась – я так много слышала об архитектуре этих дворцов, что даже не представляла, что увижу их, – ответила я и глубоко вдохнула. Сердце билось как птичка – я хотела домой.

– Значит, я могу оповестить её Величество, что вы согласны?

– Да, месье посол, я согласна, и эти примеры наших работ вы можете отправить в Санкт- Петербург, – сказала я уже на русском, от чего у него открылся рот.

– Вы говорите на русском?

– Да, потому что меня всегда очень интересовала и привлекала эта страна.

Дверь открылась, и вошла служанка, что на русском, очень мягко и тихо сообщила, что стол накрыт, и шеф-повар сам лично все проверил.

Я ела пирожки и наслаждалась русской речью, русской посудой, которая украшала стол. Посол рассказывал о том, что сейчас модно в столице, о чем говорят и где отдыхают, а я чувствовала себя, словно детсадовец за неделю до новогодней елки и прихода деда мороза. Я была уверена в одном – я больше не останусь здесь, даже если что-то сорвется, и Екатерина передумает, я найду любую возможность, чтобы оказаться в России.

Мы тепло попрощались, договорившись, что за три недели я закончу здесь все дела и мы выдвинемся в Санкт – Петербург.

Домой я приехала настолько в приподнятом состоянии, что моя новая подруга испугалась: – Вы пьяны? Чем от вас так пахнет? Что с вашим лицом? – она шептала мне прямо от порога.

– Нет, что ты, это всего лишь пирожки, и не вздумайте отдать это платье в чистку – я хочу, чтобы оно провисело в моей комнате несколько дней – пусть все там пропахнет пирожками, – ответила я. – А почему ты шепчешь?

– Вас ожидают, в гостиной, сквозь зубы шептала мне Софи, давая понять одним лишь выражением лица, что гость не особо желанный.

И я это поняла только тогда, когда в гостиной увидела своего гостя – баронет Жан-Поль Морсен стоял возле дивана, кусая губу. Как только он заметил меня, он протянув обе руки двинулся мне на встречу со словами:

– Мадлен, дорогая Мадлен, я хочу сказать вам вот что… Сразу, без условий… Мне не важно ваше состояние и ваше имя, мне не важно, что у вас нет родителей, и даже если у вас не будет приданого, я хочу, чтобы вы стали моей женой! – Он выпалил это за пару секунд и присел, а я не упала только благодаря Софи, что оказалась рядом в нужную секунду.

Глава 42

Вот только этого мне сейчас и не хватало. Я чуть было не сказала по-русски “Черт бы тебя побрал”