История магии

Мужчина отрекается от царства разума, уступая натиску чувственности, он оскверняет плод познания, который был бы пищей его души, насыщая им неправедные, материальные желания и утрачивает вследствие этого чувство гармонии и истины. Он прикрывается после этого шкурой животного, потому что физическая форма рано или поздно находит свое воплощение в соответствии с моральными установками. Он выбрасывается из круга, который описывается четырьмя реками жизни и херувим, вооруженный пламенным мечом, мешает его возвращению в царство согласия.

В "Учении магии", Вольтер установил, что еврейское слово «херувим» означает «бык» и был весьма этим удивлен. Он бы не так веселился, если бы распознал в ангеле с головой быка образ мрачного символизма, а в колеблющемся мече огня те проблески иллюзорной истины, которые высветили, после Падения, обращение народов к идолопоклонству. Пламенеющий меч явился символом неверных усилий человека незнающего, как управлять его силой, он и потому сделав его предметом фатального влияния. Великое магическое дело, понимаемое в абсолютном смысле, есть завоевание и владение пламенеющим мечом, херувим есть ангел или душа земли, неизменно представляется быком в древних мистериях. Отсюда в митраистском символизме хозяин света представляется побеждающим быка земли и погружающим в его бок меч, который дает свободу жизни, символизируемой каплями крови.

Первое последствие греха Евы — смерть Авеля. Отделив любовь от понимания, она отделила ее также от силы и все это, сведенное к слепоте и рабству земных желаний, привело к ревности и убийству. Дети Каина увековечили преступление отца; дочери, — которых они принесли в мир, гибельно красивы, но, лишенные любви, были рождены для проклятия ангелов и позора потомков Сета.

После потопа и как следствие прегрешения Хама некоторую часть тайн, которая была уже открыта, сыны человеческие пытались реализовать в неразумном проекте, создавая универсальный пантакль и дворец. Это был бесплодный эксперимент социалистической уравниловки, и фаланстер Фурье — слабая концепция в сравнение с Вавилонской башней. Последняя явилась активным протестом против иерархии знания. Крепость, построенная против потоков и бурь, утес, поднимаясь на который обожествленные люди могли бы парить над атмосферой со всеми ее волнениями. Но никто не поднимается к знаниям по каменной лестнице; иерархические ступени духа не строятся с известковым раствором подобно рассказам о башне. Против такой материализованной иерархии воспротестовала сама анархия, и люди перестали понимать друг друга — фатальный урок бед тем, кто в наши дни мечтает о другом Вавилоне. Отрицательные уравнивания дают ответ учениям, которые иерархичны лишь в силу своей жестокости и материализма. Когда бы человечество не строило такую башню, ее верхушку станут оспаривать и толпа будет стремиться покинуть основание ее; чтобы удовлетворить все амбиции, верхушка должна быть шире основания, а такое неустойчивое сооружение рухнет при малейшем толчке.

Разобщение людей явилось первым результатом курса, провозглашенного против нечестивого грешника Хама. Но дети Ханаана несли особенным образом тяжесть проклятия, которое сделало проклятым и все последующее потомство их. Та строгость нравов, которая является защитой семьи, есть также отличительная черта теократической инициации; осквернение нравов, отход от них всегда считается непристойным, оно ведет к беспорядочному образу жизни и детоубийству. Профанация таинств рождения и уничтожения детей были базисом религий древней Палестины, переданным страшным ритуалом Черной Магии; черный бог Индии чудовищный приапический Рудра правил там под именем Беллерофонт. Талмудист и платонист еврей Филон рассказывал истории о культуре этого идола настолько постыдные, что греческому юристу Сельдену они казались невероятными. Он, говорят, имел облик птицы с разинутым ртом и языком в виде гигантского фаллоса; его почитатели обнажались без стыда в присутствии такого видения и подносили ему экскременты в качестве жертвоприношения. Идолы Молоха и Хамоса (Кемота) представлялись убийственными машинами, которые разбивали несчастных младенцев на своих медных грудях и затем уничтожали их своими раскаленными руками. Там же происходили танцы под звуки труб и барабанов, которые заглушали крики жертв; это были танцы несчастных матерей. Кровосмешение и скотоложество стали узаконенной практикой среди этих бесстыдных народов и даже составляли часть их священных ритуалов.