История магии

Дефонтене после этого описал мне все, что было на прогулке и людей, беседовавших с ним. Я боялся узнать спасен ли он, или проклят, был ли он в чистилище, помилован ли я или скоро последую за ним, но он продолжал говорить, как если бы не слышал или не желал разговаривать. Я несколько раз пытался обнять его, но мне казалось, что я обнимаю ничто. Я чувствовал, что он держит мою руку, и когда я пытался отвернуть голову, чтобы не видеть его из-за горя, меня переполнявшего, он сжимал своей рукой мою, как бы показывая, что он видит меня так же хорошо, как слышит. Он казался выше, чем был в последний раз, когда я его видел, и даже выше, чем во время смерти, хотя он и должен был сильно вырасти за полтора года после нашего расставания. Я видел лишь обнаженное тело до пояса, непокрытую голову и белую бумагу в его прекрасных волосах надо лбом. На бумаге я смог прочитать лишь часть надписи, это было слово IN. Его голос не изменился, он не казался ни веселым, ни печальным, а холодным и спокойным. Он просил меня по возвращении брата дать ему послание к отцу и матери. Он просил так же прочитать семь покаянных псалмов, которые произвели на него глубокое впечатление во время епитимьи в прошлое воскресенье, и которые он еще не произносил. Наконец, он снова попросил меня поговорить с его братом и затем удалился, сказав: "Я еще увижу тебя". Это были наши слова прощания после прогулки. Он сказал мне так же, что он утоплен своим братом, который написал послание с сожалением, что оставил его на произвол несчастного случая. Он очень хорошо описал место, где утонул, и дерево на улице де Лувиньи, на котором он вырезал несколько слов. Когда через два года, в компании с ныне покойным шевалье де Гото, одним из тех, кто был с ним в то время, я нашел само место и, посчитав деревья на одной стороне, как определил Дефонтене, я подошел прямо к дереву, на котором нашел надпись. Я узнал так же, что сообщение о семи псалмах было истинным. Его брат сказал мне, что он написал свое послание и упрекает себя за то, что не был с ним.

Прошел месяц, прежде чем я смог сделать то, что просил Дефонтене в отношении его брата. Он являлся дважды перед обедом в сельском доме в двух милях отсюда, куда меня пригласили. Плохо почувствовав себя, я ушел в угол сада, и Дефонтене попросил меня ничего не сообщить его брату. Он говорил со мной четверть часа, но не отвечал на мои вопросы. Второй раз он появился утром, когда я шел в Нотр Дам де ля Виктуар, но его явление было недолгим; он сказал мне о том, что с братом надо поговорить и оставил меня, повторив: "Я еще увижу тебя снова", и опять не ответил на мои вопросы. Замечательно то, что я всегда чувствовал боль в руке, которую он сжимал мне в первый раз, и она оставалась, пока я не поговорю с его братом. Три дня я не спал, охваченный удивлением. После первого разговора я сказал де Варонвию, моему школьному товарищу и соседу, что Дефонтене утонул, что он является мне и разговаривает со мной. Он был взволнован этими отношениями, спрашивал, правда ли это. Они как раз имели сведения об этом событии, но считали, что утонул старший брат. Он сказал, что видел письмо Дефонтене и думал, что это верно, но я ответил, что Дефонтене сам являлся ко мне. Он пошел к своим родственникам и вернулся в слезах, говоря: "Только это истинно".

С тех пор со мной ничего не случалось, и таков был мой простой опыт. Об этом говорилось многое, но я никогда не излагал события иначе, чем сейчас. Покойный шевалье де Гото удостоверял, что Дефонтене являлся также де Мениль-Жану, но я не знаю его. Он в пятидесяти милях отсюда, близ Аржентана, и я не могу более говорить".

Отметим характеристики видений, которые витали в сознании человека, который не спал, но был в состоянии полуудушья, вызванного испарениями сена. Налицо Астральное отравление, вызвавшее перегрузку мозга. Сомнамбулическое состояние, которое последовало за этим, показало Безелю последнее живое отражение, оставленное его другом, в Астральном свете. Он был обнажен и виден лишь до пояса потому, что остальная часть его тела была в воде реки. Бумага в его волосах была, возможно, носовым платком, которым он закрепил свои волосы при купании. Безель имел сомнамбулическую интуитивную картинку всего, что произошло, и ему казалось, что он узнал об этом из уст своего друга. Друг появился ни грустным, ни веселым: это показатель впечатления, произведенного на него образом, который был безжизненным и состоял лишь из реминисценций и отражений. Во время первого посещения Безель, одурманенный ароматами сена, упал с лестницы и повредил себе руку. По логике снов ему показалось, что это друг сжимает его руку, и когда он пришел в себя, то еще чувствовал боль, которая естественно объясняется полученным повреждением. Наконец, разговор больного человека был просто ретроспективой, там не было ничего о смерти или другой жизни, доказывая еще раз, как непреодолим барьер, отделяющий этот мир от иного.