История малой России

Разсмотрим поступок Шафирова и Головкина.: Они спросили: был ли кто другой, когда Гетман произносил речи, показанные в статьях первой, шестой и седьмой? «Никого, кроме меня. Отвечал Кочубей, — «Мне дочь моя это пересказала.» Отвечал он когда спросили его о пункте девятом, — «Андрей Певный и Апостол мне о том пересказали.» Таков был ответ на вопрос о пункте тринадцатом. Насчет четырнадцатого «Лисице сказал слуга Войнаровского, а жене моей жена Орлика.» На пятнадцатый, что эти речи говорены Мазепою года два тому назад; и, в добавок, что Мазепа хулил Брюховецкого за слабое обхождение с Многогрешным; эти хулы слышал и Ломиковский и еще кто-то третий, которого имени он не припомнит. Что же касается до пункта семнадцатого—Мазепа говорил слова, там показанные, в полголоса, но и другие могли бы их слышать, если б вслушивались. Записку, полученную от Чуйкевича насчет Киевских разговоров, он считал опасною и разорвал; насчет Запорожья, все, что сказано в статье двадцать третей, слышал он от Запорожцев, но от кого именно, не помнит. О речах, показанных в статье двадцать пятой, говорил Полтавскому Полковнику Орлик; а кто ему, Кочубею, их передал, того он не помнит. Все, что описано в пункте двадцать шестом, имеет он от самого Русановича. А песню подарил ему Архимандрит Никон, живший в Московском Донском монастыре; он-то и утверждал, что ее сочинил Мазепа.

Таков был первый допрос Кочубею, Апреля 19-го.В тот же день привели к допросу Искру. Он объявил, что посылал Святайла к Полковнику Осипову с согласия Кочубея, потом сам с ним виделся и все, что ни писал Осипов к Голицыну, написано с его слов. «Из Полтавы я удалился, прибавил Искра, потому что Полтавский Судья Красноперич й Обозный Дорош предложили мне участвовать в измене Мазепы; я им отвечал, что отец мой был верен Государю? так и мне должно быть верным. Они написали об моем ответе к Гетману. Гетман прежде думал заманить и меня и Кочубея, но мы к нему не поехали; тогда Апостол предостерег меня, чтоб я уехал; и действительно, Мазепа посылал за нами команду, которая, нас не застав, мой дом разорила. «О согласии Мазепы с Лещинским и с Вишневецким Искра сказал, что слышал обо всем от одного Кочубея; все прочие показания его были сходны с Кочубеевыми, с прибавкой того, что про неверность Гетмана знает Чарныш, который охотно поехал бы к Государю, если бы знал об их отъезде. Здесь мы видим имена Красноперича и Дороша, с которыми очная ставка Искры и Кочубея была необходима.

Апреля 21были призваны к допросу: Святайло, Яценко, Колчицкий, Глуховец и, вторично, Кочубей.

Святайло показал, что знакомство у него с Кочубеем началось при Самуйловиче; что Искра ему родственник; что, будучи у обоих духовным отцом, он в 1707 году, в неделю Всех Святых, был в Ретике у Кочубея; служил молебен о выздоровлении больной дочери его; и потом жена Кочубея со слезами сказала ему: «мы плачем об измене Гетмана, предающего Полякам нашу родину, а церкви Божии— Унии. Кочубей же говорил, что боится гнева Божия, если не донесет об измене; но что не знает, как и через кого послать донос. «Тогда, — продолжал Святайло, — я посоветовал ему послать по этому делу свояка моего Петра Яценка к Благовещенскому Протопопу. Кочубей принял мой совет, просил меня съездить к Искре и сказать ему, чтоб он примечал за поступками Гетмана, и что делается в войске. Я исполнил это поручение, но Искра мне сказал, что он ничего изменнического за Гетманом не заметил. По возвращении же моем в Полтаву, Яценко поехал в Москву, а я с Искрою в Ахтырку к Осипову, и оттуда возвратясь, жил в Полтаве, покуда присланные от Мазепы люди не разорили домов Искры и Кочубея. Яценко подтвердил все это своим показанием, прибавя, что в донос6 он только то писал, что Кочубей ему приказывал; но весьма важное и совершенно новое было открытие, на которое Министры не захотели обратить внимания: Яценко ни от кого об измене Гетманской не слыхал, кроме от приезжавшего из войска сына Григория Герцика, который сказал: «у нас в войске все благополучно, только скоро всем нам быть за Ляхами. Да от Чарныша приезжал слуга его к Полтавскому Протопопу Тимофею; при письме была записка, в которой сказано: что присланный станет объявлять, тому должен Протопоп верить, и о том донесть куда надлежит, и что Царский указ крайне поруган и осмеян Гетманом.

Колчицкий и Глуховец показали, «то они жили у Кочубея в услужении и поехали с ним в Смоленск по его приказу; на дороге переписывали с его руки то, что им было приказано; но о содержании этих бумаг вперед ни от кого прежде не знали.

Кочубей при втором допросе показал, что Заленский, в доме Полтавского Полковника Левенца, за обедом сказал: «никто не ведает, где кроется и тлеет огонь, но скоро он вспыхнет». Что эти слова слышал и Сотник Кованько, который пересказывал ему, как один какой-то проповедник выхвалял в Печерсжом монастыре, при Мазепе, благость Королей Польских, покровителей того монастыря, и осуждал правление Государя, который угнетает обитель. Гетман хвалил проповедника и поцеловал его в голову.