История малой России

Получив ответ, поутру, Турки не откладывали до другого дня; в первом часу пополудни взлетел подкоп, подведенный под вал и под бастионы, устроенные внутри. Этот взрыв перебил множество осаждающих, врывавшихся в проломы, взбегавших на валы; Турецкий флот громил крепость пальбою с противоположной стороны. Битва длилась пять часов. Враги отступили.

Насыпая высокий вал вокруг крепости, они заглядывали с него туда. Пальба не умолкала; сняв осаду с Кизы-Керменя, тамошний отряд подошел на помощь к обложившим Тавань. Тридцать тысяч Турков, десять тысяч Татар Белгородских и Крьмцы приготовились к вторичному, решительному приступу. Вдруг пришло известие, что Полковник Полтавский, Искра, идет к осажденным. Испуганный его приближением, Али-Паша сел с войском на суда и уплыл. Эти две осады стоили Магометанам под Кизы-Керменем пять сот человек, под Таваном три тысячи убитыми и три тысячи раненными. Наша потеря была тоже значительна, хотя в меньшей степени; в четырех полках: в пешем Сердюцком, Черниговском, Лубенском и Стародубском убито двести пять, ранено триста сорок семь козаков; да Запорожцев убито сорок восемь, ранено шестьдесят восемь, не считая Московских полков Стрекалова и Анненкова, в которых потеря неизвестна. Весною Мазепа и Долгорукий исправили завоеванные крепости и усилили в них гарнизоны. Наезды Татарские, мелкие стычки, продолжаясь постоянно до глубокой осени, окончились взятием у Татар семисот пятнадцати пленных, девяти пушек, одиннадцати знамен, множества скота и лошадей. С этою добычею козаки возвратились в Украйну. Мазепа не забыл, однако же, учредить при пограничной Самарской крепости стражу конную и многочисленную, которая держала разъезды до Кизы-Керменя, и наведывались о состоянии завоеванных крепостей.

В часы удач военных, в то время, когда милости Великого Петра сыпались богатою мерою на Гетмана Малороссии, умирал, — забытый уже своими современниками, некогда страшный для Поляков, для Русских и для своих соотечественников, друг Музульман, раззоритель городов Украйнских, изгнанный из родины, храбрый Полководец, хитрый Гетман Чигиринский, — Петр Дорошенко. Давно уже он сошел с поприща деятельной, наполненной славою и безславием, счастьем и бедствиями жизни. Тоскуя далеко от Украйны, которой большая часть страдала, когда-то, под его булавой, он долго рвался на родину; властолюбивый, гордый, он молил Царей отпустить его на юг, поближе к Крымцам, к Туркам, в Чигирин, в Сосницу; мольбы оставались тщетными. Бездейственный зритель борьбы родного народа с иноверцами, изменений уставов и прав отчизны своей, он годы влачил, и безполезно и безвредно, недалеко от Москвы, в Волоколамском округе, в имении своем в селе Ярополче. Наконец скончался на семьдесят первом году жизни, Ноября девятого. Белый камень на берегу Ламы указывает место, где покоится прах человека, некогда неукротимого. Кирпичная уже разрушающаяся палатка, с кровлей деревянною, охраняет прах его и, ежегодно, Ноября девятого, священник того села молит Бога о успокоении души некогда столь честолюбивой, столь бурной, столь мало сострадательной. Во времена, когда он жил еще, на месте могилы его стояла церковь Святые мученицы Параскевии; ныне от ней нет и следов.

Ярополчь досталось в наследство дочери Дорошенковой, вышедшей замуж за Загряжского.

Между тем возвратился в Москву и Царь ученым мужем, даровитым художником, неутомимым строителем, искусным ремесленником; с опытностью в науке Государственной, с новыми светлыми, свежими помыслами о будущем просвещении, о благе, о силе, о славе своего Отечества с возмужалым гением явился он среди народа Своего; укротил мятежных Стрельцов; стер их с лица земли; грозным, праведным делом ответствовал коварной и злобной сестре Своей на ее злодейские покушения, и отправился в Воронеж, куда манил его победительный флот, создание рук его, пред которым пал Азов. Война с Турциею прекратилась Карловичским перемирием. Отечество успокоилось. Государь пригласил к себе в Воронеж одного из своих любимых сподвижников, первейшего в Государстве Сановника, к которому доверенность была безгранична и непоколебима, — Мазепу. Награды, милости, дружественные ласки снова и щедро полились на него.