История Малороссии - 4

«Бог и Господь, нами во веки прославляемый, дал нашему народу победу и славу, о которых не слыхали времена прошедшия. Все орудия и богатства неоцененныя достались в наши руки. Неприятель, устлав трупами аппроши и поля, покинул лагерь со стыдом. Верблюдов, лошаков и скот, которыя имел он по сторонам, только сегодня начинает собирать наше войско; при них гонят Турков толпами, иные, в собственности ренегаты, на красивых лошадях красиво одетые уходят от Турков к Нам; вот какое сделалось невероятное происшествие. Одного пороху, одной аммуниции Турки оставили более нежели на милион; давно я желал видеть то, что увидел в эту ночь; мои канальи зажгли в нескольких местах этот порох, тогда представился страшный суд и без всякаго вреда людям; земля стонала, на небе, казалось, раждались облака; но все же это можно щитать за несчастие, потому что это сделало убытку около милиона. Визирь все бросил и едва ушол на одной лошади. Я сделался его наследником, большая часть его имущества досталась мне, один Визирский слуга перебежал к нам и указал его шатры, столь пространныя, как Львов в своих стенах, я добыл все Визирские знаки, которые перед ним носили и даже хоругвь Магометову, которую Султан дал ему на войну, и которую сегодня сей час отослал я в Рим ко святейшему чрез Талентия; палатки, повозки и тысячи других вещей достались мне, хотя многаго и весьма многаго я даже и невидел; нет сравнения с Хотинскою добычею; несколько Сайдаков, украшенных рубинами и сафирами, стоят целыя тысячи червонцев; у меня также есть лошадь после Визиря, со всею своею сбруею, да и его самаго крепко мои преследовали, но спасся; Кояция, т. е. перваго человека Визиря убили, а с ним много знатных Турков. Золотых сабель и других сбруй находится множество на наших воинах; ночь помешала нам в дальнейшем преследовании, к тому же уходя сильно защищаются и смело ретируются. Янычар, своих оставили в аппрошах, мы их ночью вырезали; гордость и заносчивость этих людей была такова, что когда одни сражались с нами в поле, другие штурмовали город, и все потому только, что имели чем действовать. «Я их считаю триста тысяч кроме Татар, другие считают самых палаток до трех сот тысяч и берут средним числом троих людей на одну палатку; две ночи и весь день разбирают их кто хочет, уже и из города вышли люди, но и через неделю их не разберут; в лагере оставили много побитых Австрийцев, особенно женщин. Хорош Великий Визирь! взял в каком то Императорском дворце Страуса чрезвычайно красиваго, да и того велел зарезать. Какая роскошь в его палатках, того описать нельзя: баня, садок, фонтан, кролики, кошки, попугай, все там было; но этот летал и не можно было его поймать. Сегодня я был в городе, который не выдержал бы уже больше пяти дней, никогда глаз человеческий невидал того, что там наделали мины пороховыя. Императорский дворец разорен ядрами в пух. Все войска признали после Бога нас победителями, потому что мне только пришлось бороться с Визирем, когда он навел все войска свои так, что ни средине, ни левому флангу нечего было делать, все вспомогательныя Немецкия войска обратились ко мне; ко мне приезжали Герцоги: Курфирст Баварский, Вальдек, они обнимали и целовали меня. Генералы меня целовали в руки и в ноги, конница и пехота кричали Асh unser bгаv Коnig! были здесь утром Герцоги Лотарингский и Саксонский, потому что мне не довелось видеться с ними, они были на самом конце леваго фланга, к которому я откомандировал несколько гусарских хоругвей; потом я был в двух церквях и там народ разцеловал мои руки и ноги, все кричало: vivat Rex! Пообедав у Коменданта я выехал из города в лагерь, народ, вознося руки к небу, провел меня до самых ворот. Герцоги уже съехались а Император извещает, что он уже только за одну милю от Вены, но я, желая довершить победу над неприятелем поспешаю, и не скоро мне прийдется видеть Императора. Не мало и Наших погибло в этой экспедиции: Пан Староста Галицкий и Надворный Подскарбий, из чужеземных войск Герцог de Croie и несколько знатных вельмож убяты. Теперь идем в Венгрию, Курфирсты не хотят отстать от нас. Визирь увидя, что не может уже удержаться, созвал сыновей, и плакал как дитя; потом сказал Хану: спасай меня, если можешь. Хан отвечал: мы знаем Короля, мы ему ничего не сделаем, мы должны думать как бы самим спастись. И так мы уже садимся на лошадей, идем за неприятелем в Венгрию, и увидимся разве уже в Стрые. К Французскому Королю я написал несколько слов, и известил его, sicuti Сhristianissimum, о победе. Сын Наш не устрашим, нигде ни на шаг не отстал от меня; при всех этих трудах он очёнь здоров и все более и более образуется. Да Александр наш имеет чем порадоваться: его-то хоругвь сломала Визиря и заслужила величайшую славу Курфирсту Баварскому, который не отстает от меня, я подарил лошадь, бунчук Паши Египетскаго, и еще дал ему шесть орудий и прекрасный драгоценный камень, чтобы он послал это как добычу а madame Dauphine, сестре своей, невестке Короля Французскаго. Король спросил ее: а брат твой послал-ли также помощь Императору? Она отвечала: Да, он исполнил долг свой пред Императором и Отечеством. Мы взяли неприятельских знамен ужасное количество, а и с ними множество бунчуков и орудий, словом сказать: погиб неприятель совсем, только с душами убирается. Пусть все радуются и благодарят Господа за то, что не дозволил неверным у нас спрашивать: где ваш Бог. CXI. Раздача жалованья Козакам от республики.