История Мексиканской революции. Том 3. Время радикальных реформ 1928-1940 гг.

Кальес понял, что просчитался и его сложная комбинация по объединению всех революционных политических сил под собственным руководством может потерпеть крах. Поэтому 8 декабря ему пришлось выступить с двумя заявлениями. В первом он подтверждал, что поддерживает КРОМ, так как всегда испытывал «солидарность с рабочим движением»⁵², но его присутствие на съезде «понято неправильно».

Во второй декларации Кальес, подтвердив призыв всей «революционной семье» объединиться вокруг НРП, неожиданно провозгласил, что не видит себя в роли лидера организационного комитета и, чтобы облегчить основание по-настоящему единой партии, слагает с себя полномочия главы оргкомитета и «удаляется» из политической жизни. Отныне он намерен вести существование обычного среднего гражданина.

Теперь формально обрегонисты не могли упрекнуть Кальеса в том, что он дирижирует подготовкой организационного съезда. 8 декабря стало известно, что из оргкомитета вышел и Саенс. Он, видимо, уже ощущая себя кандидатом в президенты, тоже не хотел, чтобы его упрекали в режиссуре съезда. Саенс открыто заявил, что выходит из оргкомитета в связи с возможным выдвижением своей кандидатуры на пост президента.

К тому времени кандидатуру Саенса официально выдвинули несколько общественных организаций и партий в штатах Табаско, Чьяпас, Коауила, Халиско и Керетаро. В основном это были организации, ранее поддерживавшие кандидатуру Обрегона⁵³.

Новым главой оргкомитета стал третий по весу подписант учредительного манифеста генерал Тревиньо - активный сторонник Кальеса. Таким образом, Кальес из-за кулис фактически продолжал руководить подготовкой учредительного съезда НРП.

Тревиньо не хотел видеть президентом Саенса. Такого же мнения придерживался по идеологическим соображениям левый губернатор Веракруса Техеда. Против Саенса был настроен и генерал Сатурнино Седильо, опиравшийся на несколько тысяч вооруженных крестьян в штате Сан-Луис-Потоси.

9 декабря 1928 года все генералы, командующие военными округами, подтвердили свою лояльность правительству. Ультиматум КРОМ не возымел действия, но Моронесу и его группе надо было хотя бы сохранить лицо. По инициативе одного из молодых лидеров КРОМ Ломбардо Толедано съезд профцентра все-таки принял судьбоносное решение об отзыве всех кромов-ских функционеров с занимаемых ими государственных постов. Толедано предложил даже распустить Лабористскую партию, чтобы вывести ее из-под удара властей.

Добровольно устранившись от реальных рычагов влияния, КРОМ окончательно проиграл. 11 декабря 1928 года из КРОМ вышел очень влиятельный профсоюз редакторов газет столичного федерального округа (за ним ушли и рабочие типографий, где печатались газеты). В тот же день примеру редакторов последовали не менее влиятельные трамвайщики, забастовка которых могла бы парализовать столицу. Ушли из КРОМ и рабочие военных заводов. Это был особенно чувствительный удар - ведь еще недавно этими заводами руководили функционеры КРОМ.

Почти все ушедшие из КРОМ профсоюзы выразили поддержку Портесу Хилю.

Американские СМИ правильно передали настроение мексиканского общественного мнения в тот период: «Большинство мексиканцев интерпретировали это в том смысле, что КРОМ объявил политическую войну обре-гонистам или аграристской партии - партии президента ПортесаХиля»⁵⁴.

20 декабря 1928 года мексиканские газеты опубликовали сенсационное известие: Ортис Рубио принял пост министра внутренних дел. По неписаной мексиканской традиции того времени это означало, что именно он и станет кандидатом в президенты. И действительно, 29 декабря сам Ортис Рубио подтвердил эти слухи. Саенс начал понимать, что его обвели вокруг пальца.

Потерпев тактическое поражение в декабрьском кризисе, Кальес не утратил стратегической инициативы. Он решил сделать программу будущей единой партии такой радикальной, чтобы на ее фоне кандидатура умеренного и консервативного Саенса показалась большинству делегатов нонсенсом. По части радикальной революционной фразеологии Кальесу действительно не было равных: не зря еще пару лет тому назад многие в США считали его « большевиком ».