История Меровингов

Но «к чему вспоминать о его дурных нравах? Короче говоря, он никогда и никого искренне не любил, да и сам никем не был любим. Таким образом, он погиб, ненавидимый своими и не любимый чужими».

В истории Меровингов многое вымарано, забыто, заслонено незначительными подробностями. Но невозможно отключиться от того ощущения жутковатости, которое даже через века производит этот странный и противоречивый человек.

Король Хильперик получил известность авторством одного из эдиктов, изменившим главу «Салической правды» «Об аллодах»: «В случае отсутствия сына землю могут наследовать жена, дочь или сестра умершего». Эдикт Хильперика I признавал право наследования за потомками женского пола для землевладельцев и лейдов, отнятое у них Хлодвигом Великим, – до этого в случае пресечения мужской линии рода земли наследовали мужчины из числа соседей-общинников.

Отчего же этот жесткий и прагматичный политик, в отличие от деда и большинства современников, признал женщин равными мужчинам, полноправными наследницами? Может быть, он сочувствовал братьям, дочери которых потеряли свое наследство только из-за нормы закона, введенной Хлодвигом. Точная дата принятия этого акта неизвестна, но можно предположить, что король, у которого из всего многочисленного потомства остались в живых только две принцессы, решил таким образом позаботиться о них. Собственный горький опыт подсказывал, что его единственный наследник младенец Хлотарь мог повторить судьбу своих маленьких братьев, покинувших эту юдоль, едва появившись на свет. И тогда Нейстрия перешла бы сыну Брунгильды.

Фредегонда написала Гунтрамну, предлагая ему стать крестным отцом маленького Хлотаря. Взамен король Бургундии мог обеспечить себе регентство в Нейстрии до совершеннолетия короля. Конечно, на Гунтрамна легла бы моральная обязанность возвести новорожденного на трон и предоставить его матери поддержку и защиту.

Войска Австразии и Бургундии поспешили к Парижу, где находились Фредегонда и ее четырехмесячный сын, одно – чтобы устранить сына Хильперика, другое – чтобы защитить его. Гунтрамн вступил в Париж первый. Хильдеберт и Брунгильда направили послов для переговоров о доступе в город, ссылаясь на принцип его неделимости, заключенный франкскими королями еще в 568 году. Гунтрамн отказал, но Брунгильда возобновила попытки завязать диалог и потребовала, чтобы часть королевства Хариберта, переданная Хильперику, была по справедливости разделена между Гунтрамном и Хильдебертом II. Король Бургундии ответил, что в свое время Сигиберт I нарушил договор и вступил в Париж без разрешения братьев, позже это же сделал и Хильперик. Поэтому, согласно ранее принесенной ими клятве, они лишаются своих долей в разделе королевства Хариберта – отныне все принадлежит ему одному.

Воспользовавшись собранием нейстрийской аристократии, Гунтрамн объявил младенца Хлотаря своим приемным сыном, несмотря на то что в связи со свободным поведением его матери законность рождения ребенка подвергалась сомнению. Переживший своих братьев осторожный и рассудительный Гунтрамн (за постоянное покровительство Церкви он был впоследствии канонизирован) не мог поступить иначе, кроме как удостоверить законнорожденность Хлотаря. В противном случае Фредегонду и ее бастарда следовало отстранить от наследования, грозила бы новая губительная война за оставшиеся без владельца земли Нейстрии. И в первую очередь нарушилось бы равновесие политических сил, столь ценимое Гунтрамном и столь ему выгодное. Правда, он не захотел брать только на себя ответственность за это признание и заставил триста знатнейших нейстрийцев удостоверить легитимность происхождения ребенка. И хотя этот шаг вызывает определенные сомнения – из каких предпосылок исходили триста аристократов, подтверждая факт рождения Хлотаря от Хильперика? – коллегиальность решения развязывала бургундскому королю руки. Однако он не поставил под вопрос усыновление Хильдеберта II, которое совершил несколько лет назад.

А тот просил выдать ему для наказания Фредегонду, которая злодейски убила его отца и дядю. Гунтрамн медлил. Казалось, что он втайне покровительствует Фредегонде. Он часто приглашал ее к столу и, по-видимому, находил немалое удовольствие в ее обществе. Однажды он принялся радушно потчевать ее яствами, но она отказалась, объясняя отказ своей беременностью. Король удивился, зная, что не прошло еще и четырех месяцев, как она родила сына. Не иначе такая заявка должна была послужить началом новой интриги королевы-вдовы, но, по-видимому, развития не получила.