История мира

Держава Карла Великого сразу же после смерти Людовика распалась, образуя еще более глубокую пропасть между франками, говорящими по-французски, и франками, разговаривающими по-немецки. Первым, кто вновь вспомнил про императорскую корону, был Оттон, сын некоего Генриха Птицелова, сакса, которого королем в 919 году избрало собрание немецких князей и прелатов. Оттон пошел на Рим и там короновался императором в 962 году. Саксонская линия завершилась в XI веке, уступив место другим германским повелителям. Князья-феодалы и те властители с Запада, которые разговаривали на различных французских наречиях, после вымирания линии Каролингов, наследников Карла Великого, под власть германских императоров не попали; точно по тем же причинам в состав Священной Римской Империи никогда не входила и никакая из частей Британии. Повелитель Нормандии, король Франции и целый ряд феодалов меньшего калибра остались за ее границами.

В 987 году французское королевство от Каролингов перешло в руки Гуго Капета, наследники которого правили еще в XVIII веке. А во времена Гуго Капета король Франции владел всего лишь небольшими территориями вокруг Парижа.

В 1066 году на Англию практически одновременно напали норвежские норманны под предводительством Гарольда Хардрада и латинизированные норманны, которыми предводил герцог Нормандии. Первых победил король Англии, Гарольд, в битве под Стамфорд Бридж, но и он был побежден под Гастингсом нормандцами. Победив Англию, норманны отрезали ее от всех скандинавских, тевтонских и русских дел, но одновременно тесно связали ее с проблемами Франции. В течение четырехсот лет англичане ссорятся с французскими феодалами и нападают на французские земли.

Глава сорок шестая КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ И ГЛАВЕНСТВО ПАП

К месту было бы упомянуть, что Карл Великий переписывался с калифом Гарун-аль-Рашидом, тем самым, из Тысячи и Одной Ночи. Рассказывают, что Гарун-аль-Рашид выслал послов из Багдада — который теперь вместо Дамаска сделался столицей мусульманства — и передал с ними великолепный шатер, водяные часы, слона и ключи от Гроба Господня. Все это для Карла Великого, которого считал своим приятелем. Понятно, что лучше всего были продуманы эти самые ключи, чтобы рассорить Византию с новой священной римской империей: теперь понятно, кто на самом деле является защитником христиан в Иерусалиме.

Эти подарки еще раз напоминают нам, что когда в IX веке Европа все еще была краем беспорядка, войн и разбоя, в Египте и Мессопотамии процветало громадное арабское государство, намного более цивилизованное. Здесь еще обитали наука и литература, цвели искусства, а людской разум мог развиваться свободно, без страха или предрассудков. Даже в Испании и северной Африке, где правление сарацинов было близко к политическому разврату, жила насыщенная научная мысль. В то время, пока Европа была покрыта мглой, евреи и арабы вчитывались в Аристотеля и размышляли над его учением. Они одни стерегли заброшенные посевы знаний и философии.

Северо-восточные части государства калифов были заняты рядом тюркских племен. Племена эти, недавно обращенные в ислам, были преданы новой религии с большей простотой и страстью, чем подвижные умы арабов и персов на юге. В Х веке, когда могущество арабов рушится и обращается в пыль, турки набирают сил. Отношения турков с калифатом принимают те формы, которые четырнадцать веков назад связывали мидян с последней вавилонской державой. В XI веке группа тюркских племен, а точнее — сельджуки, вторгается в Мессопотамию и признает калифа своим повелителем, на самом же деле превращая его в собственного слугу и пленника. Сельджуки завоевали Армению, затем ударили на остатки византийских владений в Малой Азии. В 1071 году византийская армия понесла окончательный разгром под Маласгирдом, турки же продвинулись вперед так, что от византийского владычества в Азии не осталось и следа. Они заняли крепость Никея, буквально напротив Константинополя, и приготовились к захвату города.

Византийский император, Михаил VII, был в отчаянии. Он уже находился в состоянии войны с бандой нормандских авантюристов, захвативших Дураццо, и с диким тюркским племенем печенегов, которые разбойничали на Дунае. В сложившемся положении он искал помощи где только мог, и примечательно то, что он обратился не к западному императору, но к римскому папе, как к главе латинского христианства. Он писал папе Григорию VII, а его наследник, Алексей Комнин, с еще большей настойчивостью писал Урбану II.