История моего безумия

– Есть пульс! – воскликнул он. – Везем ее, быстро!

– Она жива? – Сэмюэль не мог поверить в чудо.

– Она в тяжелом состоянии, – успокоил его второй врач, – но сердце, хоть и слабо, но все еще бьется.

– Вы ведь ее спасете, правда?

– Сделаем все, что в наших силах, обещаю.

Сандерсон обнял дочь и разрыдался, выпустив на волю слезы, которые так долго сдерживал, чтобы не пугать Джессику.

Эпилог

Я не умер, закончив роман.

Но оставил в том подвале свою жизнь.

На свободу вышел незнакомец, о котором я каждый день узнаю что-то новое. Он похож на героя будущего романа, которому писатель придумывает биографию.

Одно я знаю точно: этот человек не романист. Он не станет терять время, сочиняя жизни на бумаге, потому что ему не хватает мужества жить собственной жизнью. А еще я знаю, что он будет воспринимать каждый день во всей его полноте, счастливый тем, что утром проснулся живым, зная, что может умереть до наступления ночи.

Он будет внимательнее к окружающему миру и любимым людям, потому что осознал очень важную вещь: люди тратят жизнь, добиваясь положения в обществе, вместо того чтобы приложить максимум сил и завоевать место в сердцах близких.

* * *

Мы все движемся в одном и том же ритме, убеждаем себя, что нам весело, что движения наши исполнены гениальности. А если вдруг наваливается усталость или – гораздо реже – случается проблеск сознания, понимаем, что бессмысленно дергаемся. Как марионетки в руках кукловода, чей замысел никому не дано постичь. И что же нам делать? Остановиться, перестать отбивать ритм, чтобы выделиться из общей массы и поверить в собственную значимость и исключительность? Сойти со сцены, бежать от света юпитеров в темноту? Или взглянуть на оставшихся, вернуться в круг и танцевать, пока не наступит транс?

Именно так смотрел на мир Джим. Я разделяю его ви́дение.

Так, да не так. Я смирился с неизбежностью, а он хотел установить новые правила. В последнем слове на процессе он назвал меня воплощением одного из самых омерзительных человеческих типов. Заявил, что я обманывал читателей, принадлежал к клану манипуляторов, которые заставляют простаков плясать под свою дудку, лишают их способности мыслить критически. Он признал, что собирался использовать мой текст, чтобы написать свой великий роман. Объяснил, что сочинил сценарий, распределил роли и придумал финал, а я должен был облечь интригу в слова. Джим не сомневался, что создаст эпохальное произведение, которое будет просвещать души. Он собирался опубликовать его под моим именем, а через какое-то время раскрыть обман. Его не волновало, что он проведет остаток дней в тюрьме. Джим Эдвардс воображал, как, сидя в камере, будет писать для тех, кто оценит его гениальность и пойдет по его стопам.

Этот человек хотел создать новую матрицу и готов был заплатить за это гибелью Денниса и Карлы и нашей с Джессикой смертью.

* * *

Джессика переехала жить ко мне. Мы не принимали никаких решений. Она рядом, потому что здесь ее место. Мы поняли, что должны двигаться вперед, держась за руки. День за днем, не думая о том, что будет дальше. Наше прошлое слишком трагично, оно мешает нам подняться над настоящим и заглянуть в будущее. Я больше не буду писать, а последний в своей жизни текст закончил с одной-единственной целью: поставить финальную точку, забыть об этой истории и наконец-то почувствовать себя живым.