История моей жизни

Но Мильда решительно обхватывает Сладенко, приподнимает и бросает на землю.

Громкий смех вырывается из солдатских глоток и оглушительным хохотом прокатывается по лесу. А Мильда стоит зарумянившаяся, с высоко поднимающейся от частого дыхания грудью и голубыми лучами глаз ласкает мир. Голодные взгляды солдат скользят по ее крутым бедрам и крепким икрам обнаженных ног, и каждому из них хочется быть на месте Сладенко.

А судно между тем с каждым мгновением вырастает на горизонте, и уже хорошо видны паруса.

Еще немного, и прибывший парусник бросает якорь.

Тарас Васильевич приказывает снарядить баркас и в сопровождении команды гребцов отправляется на осмотр прибывшего двухмачтового корабля.

Солдаты мне рассказывают о хозяине прибывшего парусника, капитане Петерсе. Он очень хороший человек, не жадный, добряк, но в то же время самый ловкий и увертливый контрабандист. Вот почему Тарас Васильевич, идя на осмотр, всегда приказывает ребятам быть начеку и хорошенько прочистить винтовки.

Отныне все, что касается неведомого мне Петерса и его парусника, меня чрезвычайно интересует. Мне предстоит на этом корабле плыть не в мечтах, а в действительности, и я заранее волнуюсь и хочу вообразить себе предстоящее мое путешествие.

Незадолго до обеда баркас возвращается к берегу, имея на борту самого капитана Петерса. Он первый сходит на землю с большой толстой сигарой во рту. Он мне нравится. Хороший рост, широкие плечи, могучая грудь говорят о недюжинной силе этого человека.

Крупная темноволосая голова крепко сидит на полнокровной шее.

Хорошо запоминается чисто выбритое энергичное лице, освещенное большими лучистыми глазами, похожими на глаза Мильды.

У Омельченко в руках большая раскрытая шкатулка, наполненная сигарами. Тарас Васильевич приказывает ефрейтору унести сигары в кордон.

— Зачем бери… Сам покупал Рига… Это не контрабанд…

— Знаем мы тебя… На каждой штуке берлинская марка… Нас не обманешь… — говорит Тарас Васильевич.

Эти здоровые большие люди стоят друг против друга, и на их лицах играют мягкая ласковость и добродушие.

Капитан смеется всеми своими крепкими и непорочными зубами, заранее уверенный, что сигары ему вернут.

— Хорошо, пропущу без пошлины, но ты должен за это взять у меня бесплатного пассажира…

— Какой пассажир? — спрашивает Петере, не переставая улыбаться.

Тарас Васильевич указывает на меня. Капитан протягивает мне руку и выражает свое полное согласие.

— А ви знайт, когда ми пошель на Рига? — спрашивает Петере.

— Скажи — тогда узнаю.

— Через цвей-дрей таге, — отвечает капитан, показывая на пальцах число дней.

— Ну что ж, — говорит Тарас Васильевич, обернувшись ко мне, у нас…

Вместо слов благодарности я отвешиваю низкий поклон гаямистру и Петерсу.

Сижу и жду погоды. Петере говорит, что пака не подует попутный ветер, он с якоря не снимется. А я изнываю в тоске. Все, что можно было, я рассказал, со всеми солдатами ознакомился вдосталь, и теперь чувствую себя здесь лишним человеком.

А море едва колышется и опит в теплой истоме.

Но вот наступает желанный день. Слегка дохнувший с вечера легкий ветер к утру крепчает, расправляет невидимые крылья, шумит в лесу и будит море.

На рассвете шлюпка Петерса несет меня к паруснику. Гремит тяжелая цепь якоря, а спустя немного взлетают паруса, наш корабль медленно поворачивается носом к солнцу, и я ощущаю скользящее движение нашего судна.

Ветер крепчает. Огромными пузырями вздуваются паруса. Наш корабль ускоряет ход. Начинается качка. Берer исчезает, и мы-в водной пустыне, среди вздымающихся валов и необъятного простора голубого неба,

С непривычки кружится голова. Пьянею от свежего воздуха и качки. Мне хочется лечь. А Петере и его два Младших брата работают, возятся с парусами, направляя их в нужную сторону.

Чувствуется необычайная любовь этих людей к морю. В каждом их движении, в их коротких словах проглядывают живая, крепкая энергия и радость, а у меня все сильнее кружится голова, и я уже не в состоянии держаться на ногах.

В тихий рассветный час мы входим в Рижскую гавань. Предо мною обнаженный лес высоких мачт.

С помощью парового буксира мы втискиваемся в строй судов и приготовляемся к разгрузке. Наш корабль нагружен березовыми дровами. В продолжение нескольких дней десять поденщиков, в том числе и я, разгружают нашу парусную баржу.

Работа тяжелая. Приходится на тачке по зыбкой доске, положенной между нашим судном и берегом, двигаться с большой опаской. Малейшее неправильное движение — и я могу сковыркнуться в воду.

Мои и без того ветхие брюки окончательно приходят в негодность, а босые ноги обрастают несмывающейся корой.

Недалеко от нас живет большой город, и мне страшно подумать о том дне, когда уйдет без меня наш корабль, а я, оборванный и бесприютный, окажусь в незнакомом и чуждом мне месте.

Но Петере оказывается очень добрым и справедливым человеком.