История моей жизни

В Прохладном мне не понравилось. Улицы казались мрачными, дома серыми. Кавказцы ходили в бурках и каракулевых шапках. Их женщины носили темные одежды, надвинув на брови пуховые платки. На базаре было много лошадей, верблюдов, коз и овец. Торговали всякой всячиной, но, как говорила мама, просили за все втридорога. К счастью, жить в Прохладном нам довелось недолго. Илью Семеновича демобилизовали и как политработника направили на работу в Винницкую область в качестве секретаря партийной организации сахарного завода. Помню, как мы добирались с Северного Кавказа на Украину. Кроме немудреной ручной поклажи, у мамы на руках годовалый ребенок, Света двенадцати лет и я, восьмилетняя. Ехали с пересадками, длительными остановками, в переполненных, прокуренных вагонах. Илья Семенович улаживал дела с билетами, выскакивал на остановках за кипятком, какой-нибудь едой на пристанционных базарчиках. Ночью нас поднимали, когда нужно было сделать пересадку на другой поезд, и мы, сонные, шли за руки с родителями, проходили под вагонами, ночевали на станциях и терпели вместе со взрослыми все тяготы путешествия. Жаловаться было нельзя, потому что всем было тяжело. Кипятком заваривали манку или хлеб, таким образом готовили кашу. В первую очередь надо было накормить Юру, мы могли есть все, как взрослые. В вагонах были вши, поэтому поезд несколько раз останавливали на больших станциях и заставляли всех мыться в санитарных душах.

Наконец, после длинного пути мы добрались до места. Устроили нас в селе Ольчедаево, район не помню, Винницкой области. Но запомнила, что в Ольчедаево мы ехали на грузовой машине от станции Катюжаны. В Ольчедаеве нас поселили в сельском клубе. Клуб утопал весь в яблоневом саду. Когда мы приехали, сад как раз цвел бело-розовыми душистами цветами, картина была незабываемая. С задней стороны клуба было две комнаты с русской печкой, в которых и разместилась наша семья. Илья Семенович приступил к работе в парткоме на Ольчедаевском сахарном заводе. Мама пока была с нами. Света пошла в 4-й класс в сельскую школу. Меня устроили в детский садик со школьным образовательным процессом. В детском саду мне очень понравилось. Кормили детей хорошо. Устраивали всякие занятия: рисовали, лепили, шили, даже научили вставлять резинку в трусики и пришивать пуговицы. Под музыку делали зарядку, танцевали. Учили декламировать стихи. Кроме этого, ходили в школу, которая находилась рядом. Школа была начальная, классы светлые, а вокруг здания – сосны. Преподавали на украинском языке, но я быстро освоила чтение и грамматику. Илья Семенович нас каждый день учил каким-нибудь словам или выражениям, которые он узнавал на работе, а мы запоминаали. Например, говорил, что теперь вместо печки надо говорить грубка, вместо минуты – хвылына, а вместо часа – годына и так далее.

Свете учеба давалась сложнее. Она с переездами запустила арифметику и русский язык. Кроме того, когда Света волновалась, то начинала сильно заикаться. К тому же, языковой барьер в четвертом классе ощущался серьезнее. Походная жизнь семьи, маленький ребенок не давали возможности маме заняться дочерью. Кроме того, Свете приходилось постоянно помогать маме смотреть за Юрой, а когда мама пошла на работу, то выполнять работу домохозяйки. На это у нее уходило много времени. Уроки часто приходилось делать поздно вечером. Родители по вечерам задерживались, приходили уставшие и раздражительные. Узнав, что у Светы плохая успеваимость, Илья Семенович начинал кричать на нее, ставил в угол. Он говорил, что ему сделают выговор на работе за неуспеваемость дочери. Света плакала, а я переживала за нее. У сестры стали плохие отношения с отчимом, она не хотела называть его папой и говорила это слово сквозь зубы. Правильно было бы помочь Светлане с учебой. Попросить учителя позаниматься с ней дополнительно. Но это было тяжелое время, и до нее руки не доходили.