История моей жизни. Том 1. Воспоминания военного министра

16 марта я заявил Цингеру о своем намерении оставить Пулково; он просил меня передумать, говоря, что в Пулково и потом, на Геодезической службе, можно будет устроить так, чтобы мои глаза не очень напрягались, и обещал переговорить со Струве (директором обсерватории) и Форшем (начальником Корпуса топографов). Через день меня позвали к Струве; он меня убеждал продолжать занятия, так как мои опасения за глаза могут быть напрасны, и освободил меня от предстоящих весной наблюдений солнца Писторовым кругом. Я согласился остаться и решил про себя пробыть в Пулково до осени; это было гораздо приятнее, чем быть в лагере. Я также доказывал этим Эттеру, что меня из Академии не гонят и, если он не торопится с моим возвращением, то я спешу еще того менее; для годичного срока строевой службы перед новым поступлением в Академию мне и не нужно было возвращаться раньше в полк.

Глава вторая

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. - Мобилизация Гвардии. - Возвращение в полк. - Петербург. - Продолжение учебы. - Служба при штабе Гвардейского корпуса. - Женитьба на кузине О. П. Безак. - Научные занятия

В апреле 1877 года последовало объявление войны Турции{29}. Гвардия не мобилизовывалась и от нее были взяты только отдельные чины в конвойную роту государя, которую повел мой бывший ротный командир Чекмарев. Все пришли в волнение, газеты читались нарасхват, вся молодежь мечтала о том, чтобы попасть на войну. Мечтал об этом и я, но до мобилизации Гвардии у меня не было возможности попасть туда, так как ни связей, ни знакомств не было. Чтобы все же делать что-либо по подготовке к войне, я стал стрелять в цель из револьвера.

В конце мая Эттер негласно дал мне поручение: просмотреть все тактические задачи, решенные офицерами полка с замечаниями на них батальонных командиров. Эти задачи тогда были внове и, вероятно, начавшаяся война заставила обратить на них большее внимание. Задачи были простые и решены были, в общем, недурно. Но хуже всего были замечания батальонных командиров, уже давно забывших все, что они когда-либо знали из тактики. Помню одно такое замечание, задача гласила: оборонять переправу через реку - значит, имевшийся взвод артиллерии должен быть поставлен на самом мосту! Через неделю я представил Эттеру свои замечания, изложенные возможно мягко, и он их объявил от своего имени.

Затем, 11 июля, я по просьбе Эттера был при нем в роли негласного начальника штаба на отрядном маневре, которым он командовал; сошло все удачно.

В Пулково занятия шли своим чередом: наблюдения звезд сменялись геодезическими работам: измерением базиса, триангуляцией и т. п. Я, сверх того, собирал гербарий и жуков. Совершенно неожиданно в конце июля была объявлена мобилизация Гвардии. Я немедленно подал рапорт об отчислении меня обратно в полк для участия в походе и 30 июля покинул Пулково.

В городе я заказал себе нужные вещи. В полку меня назначили в роту брата (16-ю), и Эттер мне сказал, что я буду при нем начальником штаба; поэтому я должен добыть себе лошадь, а фураж он мне прикажет отпускать. С трудом я добыл себе бракованную серую клячу, так как лошадей в продаже совсем не было.

Мобилизация шла в то время медленно, и мы двинулись в путь лишь 27 августа. До того времени я был свободен и занят лишь личной своей мобилизацией, поэтому несколько раз ездил в Юстилу.

Ольга получила от моей матушки приглашение погостить у нее и в конце мая поехала в Выборг, где оставалась до нашей свадьбы (ноябрь 1879); Маша же уехала в Оренбург к своей сестре, Ивановой.