История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины

Практически у любого храма в центре Москвы можно обнаружить захоронения, стоит только копнуть рядом с ним. При восстановительных работах в приходе церкви Иверской иконы на Большой Ордынке, проходивших в начале 2000-х, человеческие кости попадались даже при поверхностной обработке земли граблями. Скорее всего, грунт здесь так перекапывался в прежние времена, что большинство захоронений перемешались по всему верхнему слою. Причетники аккуратно собирают все эти находки. Планируется при церкви, на бывшем приходском кладбище, восстановить одну общую могилу, где и будут покоиться все найденные на территории кости. Иверский приход (раньше он именовался по прежней церкви — Георгиевским), а, соответственно, и кладбище при нем, ведет свою историю с 1625 года.

На многих московских приходских кладбищах были похоронены известные люди. Им бы по чину полагалось лежать где-нибудь в монастырях — в Донском, Новодевичьем, Даниловском, в усыпальницах, под часовнями, под соборами. Но они предпочитали быть похороненными в своем приходе. Например, в приходском храме Воздвижения Креста Господня на Воздвиженке был похоронен московский главнокомандующий Василий Яковлевич Левашев (1667–1751). А в храме Георгия Великомученика на Большой Дмитровке — московский генерал-губернатор Александр Борисович Бутурлин (1694–1767). Обе церкви, вместе с погостами при них, в 1930-е годы были ликвидированы. Захоронения московских «мэров» пропали.

После крушения в нашей стране коммунистической системы отношение к могиле, к месту упокоения, вообще к человеческим останкам стало несравненно более бережным, как правило, более великодушным и цивилизованным. Так в середине 1990-х годов в самом центре Москвы проводились невиданные по масштабам земельно-строительные работы: на Манежной площади был построен торговый центр, уходящий вглубь культурных слоев на четыре этажа! Оставим на совести проектировщиков такую «архитектурную находку», но отдадим должное строителям и археологам: практически все ценное с точки зрения истории и культуры, что было обнаружено в этом котловане, в том числе и древнее монастырское кладбище, не пропало, не исчезло, не оказалось вывезенным вместе со строительным мусором на свалку. В частности найденные под Манежной площадью останки насельниц существующего на этом месте в XVI–XVIII Моисеевского монастыря были бережно перенесены на кладбище подмосковной деревни Ракитки, что на 14-ом километре Калужского шоссе.

В марте 2004 года Москва лишилась одной из своих достодивностей — Манежа. Старинное здание, выгорев дотла, почти полностью разрушилось: провалилась крыша, обрушились каменные фронтоны по торцам. Единственное, сохранились наружные стены с бесценной декоративной лепниной О. И. Бове.

Прежде чем начинать восстанавливать шедевр, внутри него были произведены основательные раскопки. В верхних слоях ничего такого интересного не попадалось: битый кирпич, куски застывшей два века назад извести, строительный мусор, кострища — такого добра полно на любой современной стройке. Дальше пошли предметы более интересные с точки зрения археологии — фрагменты посуды, обломки стеклянных штофов, глиняные курительные трубки, печные изразцы с сюжетной и орнаментальной росписью.

Археологи перебирали грунт буквально по горстке, по песчинке. И они были вполне вознаграждены за свой кропотливый труд. Земля стала отдавать находки одну интереснее другой.

Настоящей бесценной, с точки зрения археологии, находкой стала одна-единственная монета. И даже то, что она золотая, не главное ее достоинство. Это редчайшая для России монета эпохи Петра Первого номиналом в «два рубли». Отчеканена она была в 1720 году, в Москве, на Кадашевском монетном дворе. На лицевой ее стороне изображен государь император Петр Алексеевич «во славе» — закованный в латы и увенчанный лавровым венком. На оборотной — Андреевский крест и при нем сам Апостол — босой и в сермяге.

В слое XIV века под Манежем был найден древнерусский обоюдоострый меч. Причем сохранился он для своего возраста очень неплохо. Ученые предположили, что этот меч принадлежал какому-нибудь дружиннику великого князя Димитрия Иоанновича. И, возможно, он со своим владельцем побывал на Куликовом поле и не одному татарину отсек башку с широких плеч.

А через два года уже татарам пришел черед отыграться за давешнюю свою конфузию. В 1382-м новый хан Тохтамыш привел на Русь орду. Он изгоном подошел к Москве. Князь Димитрий с войском был в это время где-то в дальних уделах, и москвичам оставалось полагаться лишь на крепость кремлевских стен. И действительно, Тохтамыш, как ни пытался, все не мог никак взять Москвы. Тогда он объявил, что вовсе не хочет зла русским, а пришел единственно, чтобы полюбоваться их городом. Отворите ворота, сказал Тохтамыш, я покажу только своим татарам Кремль и уведу их с миром в родной улус. Гостеприимные москвичи обрадовались дорогим экскурсантам — они немедленно распахнули ворота.