История: На заре человечества

В учебниках географии, например, коротко говорится, что ширина Ла Манша — пролива, отделяющего Англию от Франции, — равна стольким-то километрам со столькими-то метрами. Но какая бы цифра ни стояла в учебнике географии, все равно она будет не совсем верна, потому что морской прибой, точно непрерывно раскачивающийся таран, разрушает все время и берега Англии и берега Франции. Пролив все время расширяется, и Англия непрерывно отходит от Франции. Сейчас она на два метра дальше от Франции, чем в прошлом году, в будущем году расстояние между этими двумя странами вырастет еще на два метра.

И это происходит не только с берегами Ла Манша. Всюду океан своими волнами, точно языками, слизывает сушу. Всюду реки уносят с собой, точно на память, кусочки земли, по которой они протекают. Проходит десять лет — материки теряют слой земли толщиной в сантиметр.

Нет, в какой бы момент ни сфотографировать Землю, ни описать ее, все равно через несколько лет это будет не точно, Земля будет уж не та. Чтобы понять историю Земли, надо судить не по одному снимку и не по двум, надо составить из снимков целую киноленту, охватывающую историю 3емли за миллионы и миллионы лет. И тогда, пустив эту киноленту, мы увидели бы историю Земли на экране.

К сожалению, нет такого кинооператора, который мог бы это заснять, потому что для этого надо было бы самому прожить миллионы и миллионы лет. Все, что мы можем сделать, это подбирать отдельные кадры этой киноленты, восстанавливать историю Земли по кусочкам. Это и делает геология, делаем мы в этой книге. В кинофильме «История Земли» ничто не остается неподвижным, все меняется. Горы, как волны, поднимаются к небу и вновь опускаются. реки, точно змеи, движутся, меняя свои извивы. Океан пульсирует, то расширяясь, то сжимаясь. Материки, как живые, изменяют свои очертания.

И все же тут имеются свои вехи, которые почти не затрагиваются общим изменением. Есть на Земле такие места, которые почти никогда не освобождаются от воды. И есть, наоборот, такие, которые, точно незыблемые утесы, почти всегда высовываются из океана, не затопляются им.

На Земле есть как бы огромные впадины и выступы, которые во все времена, доступные нашему исследованию, остаются все на том же месте, неизменными. Впадины — самые глубокие места океана, выступы — материковые щиты.

Можно насчитать около дюжины таких выступов Земли — материковых щитов. Не надо путать их с самими материками. Материки нарастают вокруг этих щитов. Несколько щитов могут, соединившись, составить один материк. Европа, например, состоит из двух материковых щитов. Один — Скандинавско-Финляндский, другой — Южнорусский (от Карпат и до Азовского моря). Сейчас они соединены в единую сушу, но бывали времена, когда они были разъединены морем, и тогда Европа распадалась на два материка.

Материковые щиты — это выступы, которые создались еще в первобытные времена Земли, это сглаженные остатки самых древних горных хребтов. Конечно, теперь эти первичные горные породы почти везде покрыты более поздними наносами. Но есть места, где куски материковых щитов обнажены. Там можно воочию увидеть самое древнее, что есть на Земле, ее первичные горные породы, так сказать, самый костяк материков. Такие места есть у нас, например, на Украине, на берегах озера Байкал, на Кольском полуострове.

Вокруг этих щитов и наращивались постепенно материки. И в самую древнюю эру, эозойскую, материками были, наверное, только эти щиты, только они выдавались над океаном. Материков, значит, тогда было гораздо больше, чем теперь, но все это были небольшие материки.

В начале палеозойской эры, в кембрийском и силурийском периодах, материки медленно росли за счет тех отложений, которые накапливались вокруг них в морях, за счет ила и песка, наносимых реками. Материки как бы достраивались.

В кембрийский период море вклинивалось узкой полосой в европейскую часть нашей страны. Если бы Октябрьская железная дорога существовала тогда, она пересекала бы это море под водой. Потому что Петербург находился бы как раз у северного берега этого моря, а Москва — у южного.

На том месте, где теперь стоит Санкт-Петербург, ползали и плавали рачки-трилобиты и морские черви. В сине-зеленой глине, лежащей двухсотметровой толщей под Петербургом, попадаются окаменевшие жители кембрийского моря и найдены раковины моллюсков .и зубы морских червей. Километрах в двадцати от Петербурга, южнее, эта кембрийская глина обнажается, и некоторые балтийские деревни стоят прямо на ней.

Кавказ и Урал были залиты морем. Почти вся Сибирь была тоже залита водой. Тут росли морские лилии, археоциаты строили рифы, ползали рачки. В начале кембрийского периода и под конец его сибирское море сильно обмелело, во многих заливах его накопилось столько соли, что морские животные тут уже не могли жить.