История: На заре человечества

Предком лошади можно считать жившего в начале палеогена фенакодуса. Он по виду совсем еще не походит на лошадь, скорее напоминает собаку. У него длинный, состоящий из позвонков хвост и лапы с пятью пальцами на каждой. И зубы у него такие, что он может быть причислен с одинаковым правом и к хищным, и к травоядным.

Особенностью фенакодуса было то, что он при беге ставил лапу не целиком на землю, а касался земли всего тремя пальцами. Ему, очевидно, приходилось часто и быстро бегать. Он был небольшим зверьком и совсем не хотел попасться в зубы патриофелису или какому-нибудь другому опасному хищнику.

От фенакодуса произошел эогиппус, зверек величиной с овцу. Эогиппус уже гораздо более походит на лошадь, но он был так мал, что если бы жил теперь, то мог бы бегать под столом. Зубы у него годятся только для того, чтобы пережевывать траву. И, самое важное, у него на ногах уже не по пяти пальцев, а меньше: на передних ногах по четыре, на задних по три.

Я называю его конечности уже не лапами, а ногами, потому что они потеряли способность хватать, когтить добычу. Они приспособились к быстрому бегу, специализировались, стали ногами.

Эогиппус, без сомнения, бегал быстрее своего предка фенакодуса. Но хищники, жившие в одно время с ним, бегали тоже быстрее своих предков. Скорость и для них, как для эогиппуса, была вопросом жизни или смерти. Если эогиппуса заставлял бегать во всю прыть страх и он несся по лесам галопом на четырёх пальцах, то хищников подхлестывал голод. Состязание в беге не прекращалось.

Потомки эогиппуса жили все в том же палеогене, но уже в конце его.

Эти лошади гораздо крупнее эогиппуса, но по сравнению с нынешней лошадью кажутся все же карликами.

У этих палеогеновых лошадей нота устроена еще остроумней и, так сказать, экономнее, чем у эогиппуса. К чему пять или даже четыре пальца, когда для того, чтобы отталкиваться от земли при беге, вполне достаточно одного крепкого пальца на ноге? У этих лошадей развивается на ноге только один средний палец, а остальные вырастают короткими, да и то не в полном числе.

Этому превращению пятипалой ноги в однопалую помогло еще вот какое обстоятельство: климат постепенно становился все холоднее, и на месте многих лесов раскинулись луга.

Потомкам фенакодуса не приходилось уже перелезать через упавшие стволы в лесу, цепляясь когтистыми лапами: стало много гладких равнин.

У гиппариона, жившего уже в неогене, был всего один палец на ноге. Два пальца совсем пропали, а два вырастали такими короткими, что до земли не доставали, — уже не пальцы, а только зачатки пальцев. Конец единственного на ноге пальца роговеет и превращается в то, что мы зовем копытом.

И, наконец, на исходе неогена появляется нынешняя лошадь, у которой нет даже зачатков других пальцев, кроме среднего. Так лапа с когтями, служившая и для бега и отчасти для хватания, превратилась в ногу с копытом. На это превращение потребовалось около пятидесяти миллионов лет. Оно дало лошади быстроту ее бега.

На этом примере развития лошади видно, в чем состояла суть тех изменений, которые начались среди млекопитающих уже в конце палеогена: млекопитающие стали специализироваться. Одни стали морскими пловцами, другие остались на суше и превратились в хищников с когтистыми лапами, иные стали травоядными я вырастили на концах ног копыта.

Жизнь как бы снова стала на распутье, одни млекопитающие стали развиваться в одном направлении, другие в другом, и скоро пути их совсем разошлись.

Какой же путь оказался самым удачным, и какие пути приводят в тупик? Первый путь ведет в море.

Это малообещающий путь. Правда, в воде легче передвигаться, там тяжесть не так чувствуется, и поэтому животные могут достичь огромных размеров. Самое большое млекопитающее — кит — живет в воде, огромные мозазавры, плезиозавры, ихтиозавры жили тоже в воде. Но именно потому, что плавать легче, чем бегать, путь этот многообещающий. Животному не приходится преодолевать такие сложные препятствия, как на суше, оно не нуждается в таких сложных приспособлениях, которые необходимы наземному животному, мозг у жителей моря остается небольшим и несложным.

Другой путь ведет в воздух. Это путь развития тех ящеров, которые дали начало птицам. Этот путь нам кажется очень заманчивым: летать, парить а воздухе без усилия—это доступно птицам и не было до последнего времени доступно людям. Однако за это птицы заплатили слишком дорогой ценой: они лишились передних конечностей, превратили их в крылья. Посмотрите на голубя, когда он клюет крошки, кивая беспрестанно, точно автомат, головой. И посмотрите потом хотя бы на кошку, как разнообразны ее движения: она может передними лапами и схватить мышь, и уцепиться за кору дерева, и нанести удар в драке. Голубь по сравнению с ней все равно что безрукий калека по сравнению со здоровым человеком. За право летать птицы заплатили страшным сужением свободы движений и мозг их поэтому развился мало. Крылатые разумные существа, люди-птицы, никогда не могли бы появиться, так же как не могли бы развиться разумные существа где-нибудь на дне моря, люди-рыбы.