История начинается в Шумере

В главе 7 — «Социальные реформы. Первый случай снижения налогов» — автор останавливается на социальных реформах, проведенных государственным деятелем Лагаша Урукагиной. Говоря о деятельности Урукагины, он вернулся к той положительной оценке, которую дал реформам этого правителя Лагаша французский шумеролог Ф. Тюро-Данжен; эти реформы последний объяснил стремлением защитить народ от посягательств со стороны власть имущих. Его интерпретацию принял наш известный историк Древнего Востока академик Б. А. Тураев. Ту же оценку мы найдем и в исследовании о реформах Урукагины А. Деймеля, создателя монументального шумерского идеографического словаря. Вместе с Тюро-Данженом видел в Урукагине защитника бедных и обездоленных и А. Пёбель.

В последние пятнадцать лет некоторые из шумерологов и историков Древнего Востока истолковывали мероприятия правителя-реформатора Лагаша иначе. Они полагали, что законы Урукагины отражали интересы жречества и привилегированной части храмового персонала. С. Н. Крамер вернулся к старой оценке реформ Урукагины.

Если в этой главе автор опирался, как он заявляет сам, в некоторой степени на толкование А. Пёбеля, то в следующей, посвященной сводам законов южного Междуречья, он был почти исключительно обязан решением поставленной перед ним задачи своему замечательному дарованию дешифровщика шумерских клинописных табличек и интерпретатора шумерских текстов.

Труд проф. С. Н. Крамера знакомит нас со многими жанрами шумерской письменности и литературы — кроме лирики, так как лирические произведения шумеров пока еще неизвестны. Автору удалось обнаружить две элегии в московском Музее изобразительных искусств. Эта находка имеет чрезвычайно важное значение, так как лирике, воспевавшей любовь простых людей, очевидно, не было места в библиотеках храмов и царских дворцов. Как я уже говорил выше, ни Шумер, ни Вавилония не знали того пышного культа мертвых, который является столь характерным для знати и для сановников Древнего Египта.

Тем более следует отметить тот подлинный талант, с которым проф. Крамер сумел, при отсутствии образцов шумерской лирики и сказок, извлечь из шумерских мифов, эпических поэм, поговорок и религиозных текстов все то, что было в них яркого, увлекательного и жизнеутверждающего. Прочитавший его книгу поймет, что шумерский народ также страстно воспевал любовь и рассказывал такие же занимательные сказки, как и народ долины Нила.

С. Н. Крамер открыл для науки литературные и религиозные памятники древнейшей цивилизации мира. Поэтому он мог с такой убедительностью выявить непосредственное воздействие шумерской литературы на вавилонскую и воздействие ее через посредствующие звенья на литературу и культуру греков, евреев и даже народов Западной Европы. Особенно большое значение для нашего читателя имеют сопоставления автором шумерских мифов и других литературно-религиозных памятников с библейскими текстами.

Знакомство с юридическими документами Шумера будет способствовать более глубокому изучению эволюции библейского законодательства, несомненно восходящего к кодексам Древнего Двуречья. Недаром С. Н. Крамер называет Урнамму первым «Моисеем», намекая при этом на сильное влияние шумерского права, которое чувствуется в Библии.

Отсюда напрашивается естественный вывод, что Библия отнюдь не является «боговдохновенной» книгой и что ее составители пользовались легендами и преданиями, заимствованными у шумерского народа через вавилонян. От евреев эти легенды и были восприняты христианами. Поэтому материалы, включенные автором в книгу, очень важны для борьбы с религиозными предрассудками.

В заключение следует еще раз подчеркнуть громадную познавательную ценность книги проф. С. Н. Крамера, открывающей перед читателем все величие многогранной культуры древнейшего классового общества, известного в истории. Вместе с тем надлежит со всей настойчивостью еще раз отметить и то существенное обстоятельство, что основные источники, на которых зиждутся факты, изложенные в книге, были открыты, прочитаны после преодоления всех палеографических трудностей и интерпретированы самим автором. Поэтому вполне понятна известная склонность к шумерскому «национализму», которая заставляет С. Н. Крамера умалчивать в некоторых случаях о достижениях другого древнего народа, а именно египтян. Мы не должны забывать, что С. Н. Крамеру первому из всех исследователей засияло полным светом солнце шумерской культуры и что он первый полностью осознал все то, что дал человечеству этот одаренный народ.

Академик В. Струве

Предисловие автора к русскому изданию

Россия никогда не производила раскопок в Ираке, на родине клинописи, и тем не менее, начиная со второй половины XIX в. и вплоть до наших дней, у русских была и есть замечательная Школа научного изучения клинописи.