История народа хунну

В 323 г. Ши Лэ настолько укрепился в своих владениях, что объявил войну одновременно двум империям – Цзинь и Чжао[710]. Таким образом, хунны и китайцы внезапно оказались союзниками. Но южнокитайская империя, обескровленная затянувшимся мятежом Ван Дуна, была не в состоянии защитить свои северные области, как те, что были освобождены доблестным Цзу Ти, так и те, которые еще числились под ее властью. Полководцы Ши Лэ – Ши Шэн и Ши Ху без труда овладели северной половиной бассейна реки Хуай и Шаньдуном, закончив кампанию к 325 г.

Более серьезные операции развернулись под Лояном. Хунны блокировали отряд Ши Шэна. Ши Ху пришел к нему на выручку и нанес осаждавшим тяжелое поражение. Хуннские полководцы пали в бою, а войско их рассеялось. Лю Яо заболел от горя, и контрнаступление хуннов задержалось на три года (с 325 по 328). За это время империя Цзинь пережила еще один мятеж, ослабивший ее настолько, что она уже не представляла опасности для державы Ши Лэ. Поэтому Ши Лэ направил своего полководца и названого брата Ши Ху с 40-тысячным войском против Лю Яо. Последний встретил противника в излучине Хуанхэ, обратил в бегство и преследовал бегущих на протяжении более 200 ли (80 км).

Хунны пленных не брали. Убитых некогда было считать, земля была усеяна гниющими трупами. Вторую армию противника Лю Яо осадил в цитадели Лояна, которую он рассчитывал затопить, подведя каналом воду из реки Ло.

В этих тяжелых обстоятельствах престарелый Ши Лэ принял командование на себя. Он заявил своим приближенным, что «хоть и говорят, будто ничто не может противостоять ярости Лю Яо, но на самом деле Лю Яо стар, а его воины – дрянь», и выступил в поход со всеми имеющимися у него войсками.

Когда Лю Яо узнал от пленных, что сам Ши Лэ идет против него, он снял осаду с крепости и отошел на запад от реки Ло. Ши Лэ вступил в покинутый хуннами Лоян и возблагодарил Небо за спасение. Затем он двинулся на войско Лю Яо, будучи уверен в успехе[711].

Ши Лэ оказался прав: у Лю Яо не хватило выдержки для основательной подготовки к решительной битве. Вместо того чтобы предугадывать шаги противника, он пил вино в шатре со своими любимцами и под страхом смертной казни запретил себя тревожить неприятными вестями. Потому и позиция была им выбрана непродуманно: в тылу войск оказалась река, а фланги остались неприкрытыми. Ши Ху с пехотой двинулся на центр хуннской армии, прикрывшись латной конницей, которая должна была смягчить ответный удар войск Лю Яо.

В решающий момент боя, когда перестройка для Лю Яо была уже невозможна, из Лояна вышли отборные войска под командой самого Ши Лэ в шлеме и броне, пустившего коня в галоп на врага. А Лю Яо был пьян. Когда 40 тысяч воинов Ши Лэ обрушились на его левый фланг и хуннские всадники рассыпались, избегая массированного удара, полководец упал с коня и был взят в плен. Это решило судьбу битвы. Ши Лэ даже запретил преследование, не считая нужным длить кровопролитие. Он удовлетворился тем, что предложил своему пленнику написать письмо сыновьям с приказом прекратить братоубийственную войну. Это вполне разумное предложение почему-то не было принято Лю Яо. Напротив, он написал своим детям, что требует вести войну до победы, не заботясь о судьбе отца. После такого жестокого поступка Лю Яо был убит.

Впрочем, упорство Лю Яо мало что изменило. Его дело было обречено. В его собственной державе у него не было сторонников, кроме немногочисленных хуннских ветеранов, окруженных толпами себялюбцев и предателей. Впрочем, китайское население Шэньси нельзя считать изменниками. Им была просто безразлична судьба деспота, их завоевавшего. Но, страшась того, что война, как не раз бывало, опустошит их села и города, они восстали против побежденных и подчинились победителям[712]. В 329 г. Ши Шэн вступил в Чанъань, а Ши Ху разбил войска сыновей Лю Яо, пытавшихся отбить город.

После этого в стране хуннов возникла паника. Они рассеялись, не оказывая врагу сопротивления. Последняя оставшаяся верной сыну Лю Яо, Лю Си, армия, насчитывавшая всего 3 тысячи человек, сдалась на милость победителя. Все пленные были казнены. Северный Китай был объединен заново. В 330 г. Ши Лэ был провозглашен императором Младшей Чжао, наложница бывшего раба и разбойника стала императрицей, его сыновья – наследным принцем и маршалом, а названый брат Ши Ху – главным судьей, чем он остался весьма недоволен, так как тоже хотел стать по меньшей мере маршалом. И самое любопытное, что китайская историография относится к Ши Лэ с нескрываемой симпатией[713]. Что здесь: справедливость или пристрастие?

Несомненно, Ши Лэ был человек способный и, вероятно, обаятельный, но зла он причинил немало. Однако его расправы с китайским населением в источнике затушеваны, а благородные поступки даны выпукло. Это не может быть случайным. Зато с Лю Яо историографы поступили как раз наоборот, и думается, что разгадка кроется именно здесь.