История народа Рос. От ариев до варягов

Процесс расообразования начинается еще на первых ступенях человеческой истории, а в период позднего палеолита, который соответствует последним этапам валдайского оледенения, он завершается; тогда же оформляются три основные человеческие расы: европеоидная, негроидная и монголоидная. К этому периоду археологи относят стоянки древних людей, обнаруженные за Полярным кругом: на Печоре и в Приуралье. В 1950-х годах археологическая экспедиция АН СССР под руководством О.Н. Бадера обнаружила на реке Сунгирь вблизи г. Владимира захоронение скелетных останков мужчины, который по всем антропологическим промерам точно соответствовал характеристикам индоевропейской расы. С помощью радиоактивного анализа выяснилось, что жил он 25 тысяч лет назад.

К эпохе мезолита (12—5 тыс. лет назад) относится выделение крупных ветвей в пределах больших человеческих рас. Внутри европеоидной выделяются ее северная и южная ветви, хотя их представители обнаруживают все гаммы переходов от самых светлоглазых и светловолосых на земном шаре людей к неграм. Мезолитические люди осваивают Шотландию, Скандинавию, Прибалтику, часть побережья Северного Ледовитого океана. Это были охотники и рыболовы. Уже ко времени мезолита возникают локальные варианты культур, объединяющие группы стоянок и свидетельствующие о постепенной консолидации родовых общин в более широкие коллективы – племена. Этнографические и археологические данные позволяют ученым сделать вывод о том, что для этой стадии родо-племенной организации характерна незначительная, хотя и постепенно возраставшая, роль племени и очень большая, доминирующая роль рода. Еще не было племенного самоуправления, совета, вождя и других признаков развитого племенного строя, племена были лишь в незначительной степени общностями социальными, но они обладали всеми признаками общностей этнических, а именно: имели свое имя, свою территорию, свой диалект, свои культурно-бытовые особенности[498].

Вопрос о начале и путях сложения языковых семей в науке решается по-разному. Большинство специалистов считают, что их формирование совершалось, в основном, в эпоху разложения первобытно-общинного строя и было сопряженно с происходившими в то время массовыми перемещениями и связанными с ними процессами смешения населения. Это, с одной стороны, приводило к дифференциации языка некоторых крупных племен (то есть праязыка, языка-основы), а с другой стороны, – к неполной ассимиляции племенных языков, что в дальнейшем давало начало новому разделению праязыка. Несколько иначе решает этот вопрос С.П. Толстов, который, развивая гипотезу советского языковеда Д.В. Бубриха, выдвинул положение о так называемой первобытной языковой непрерывности. По его мнению, человечество первоначально говорило на многочисленных родовых языках, которые на границах родовых общин постепенно переходили один в другой и уже в конце позднего палеолита – начале мезолита начали выкристаллизовываться в более крупные группы, что и привело к образованию языковых семей. Впрочем, как считает А.И. Першиц, эти взгляды не исключают друг друга. Образование языковых семей могло зародиться в период расширения первоначальной ойкумены и значительно ускориться в бурную эпоху разложения первобытного и образования классового общества[499]. Как в памятниках материальной культуры, так и в древнейшей лексической основе языка и его диалектных особенностях прослеживаются следы миграционных направлений племен, территории их близкого или совместного проживания. Что касается славян, то как их материальная культура, так и славянские языки обнаруживают родство со многими другими индоевропейскими народами, а следы пребывания предков славян обнаруживаются на территории гораздо более обширной, нежели приведенные выше контуры славянских прародин.

Илл. 31. Славянские сосуды-клоши

В связи с этим вызывает недоумение стремление В.В. Седова связать прародину славян только с культурой подклошевых погребений. Неужели славяне (праславяне) действительно начинаются только с того момента, когда ввели у себя обычай накрывать остатки трупосожжений колоколовидными сосудами-клошами, перевернутыми вверх дном? (См. илл. 31). Но ведь тот же самый народ существовал очень длительное время и задолго до введения этого обычая. С другой стороны, несомненно, какая-то часть этого народа отселилась на другую территорию еще до его введения, и тогда ей только по этой причине следует отказать в праве быть в числе наших далеких предков. А как быть с тем народом, от которого, в свою очередь, в еще более давние времена отделились эти будущие «подклошевики»?

Б.А. Рыбаков, как было показано выше, ставит вопрос о славянской прародине гораздо шире: он отводит для нее гораздо более обширную территорию, а ее формирование отодвигает хронологически на целое тысячелетие назад. Кроме того, очертив контуры первичной истории славянской культуры, он делает еще два чрезвычайно важных дополнения.