История Небесного дара

Небесный дар с удовольствием замучил бы какое-нибудь животное, но притворялся добрым — ведь он ученик привилегированной школы. Не зная ничего доподлинно, он был напичкан разными правилами, воспринятыми от учителей и однокашников. Эти безошибочные правила гласили, например, что сласти, принесенные из дома, «занюханы», а купленные в шкале — единственно свежи и вкусны. Глядя на детей Хэя, евших кукурузу, Небесный дар глотал слюну, но не смел присоединиться к ним, потому что они нечистоплотны. По сравнению с владельцами наручных часов он был ничтожен, а по сравнению с детьми Хэя — велик.

В предчувствии окончания начальной школы он еще больше ощутил свою незаурядность. Шишковатый мальчишка, как говорили, должен был снова остаться на второй год, но все остальные имели шансы получить свидетельства. Небесный дар прекрасно знал, что он четыре года валял дурака и что окончить начальную школу не так уж трудно, однако на фоне Шишковатого он чувствовал себя почти героем. По арифметике Шишковатый вытянул всего пять баллов[13] — вместо десяти, которых было бы достаточно для окончания. А Небесный дар получил целых сорок пять! По родной речи у него вышло еще больше — семьдесят пять. Даже по ручному труду, за мозаику из горошин, которую кто-то выбросил, он получил шестьдесят баллов. Теперь он наверняка окончит.

И мама зауважала его: ну как же, выпускник! В награду он потребовал кожаные туфли и автоматический карандаш с зажимом, которые продавались в одной подарочной коробке, сверкавшей всеми цветами радуги. Мама на все согласилась. Более того, она захотела пойти на выпускной вечер вместе с папой и велела папе надеть шелковый халат.

— А папа окончил что-нибудь? — спросил Небесный дар.

Мать не решилась утаить правду:

— Нет, он не ходил в школу. Небесный дар был несколько разочарован отцом.

— Оказывается, папа даже родной речи не проходил! — пробормотал он с победоносным видом, свойственным всем школьникам.

Единственный, кого он не решался задевать, был Тигренок: во-первых, из-за их давней дружбы, а во-вторых, потому, что Тигренок знал его слабости. Лишь однажды Небесный дар спросил:

— Братец, а где находится Шанхай?

— Шанхай? Недалеко от Тяньцзиня.

— Не знаешь! Все, кончено!

— Ну и что из того, что не знаю? — огрызнулся Тигренок.

— Погоди, я принесу «Родную речь».

— Больно мне нужна твоя вонючая «Родная речь»! Скажи лучше, кто тебя носит на спине во время дождя?

— Ты, братец! — пошел на попятный Небесный дар, чувствуя, что без носильщика оставаться опасно.

— Все, кончено! — воскликнул Тигренок, нарочно подражая противнику. — И поменьше меня подкалывай, а то я как-нибудь сброшу тебя в реку, и будешь кормить черепах. Мне все равно, выпускник ты или нет. «Где находится Шанхай»! Экая брехня!

— А ведь все равно не знаешь! — вернулся к прежнему Небесный дар.

— Не зазнавайся — школьник размером с головку чеснока!

— Это ты чеснок, и даже не головка, а один зубок!

— Ну и иди своей дорогой, а меня не касайся!

— Нет, буду касаться! — Небесный дар подскочил к Тигренку и начал его щекотать.

Тот не засмеялся, но Небесный дар все равно чувствовал, что он не сердится всерьез. Тем не менее отныне Небесный дар больше не решался испытывать на Тигренке свою ученость. Ему искренне хотелось дружить с человеком, который так хорошо знал его, а не подчеркивать собственное превосходство.

В день выпускного собрания Небесный дар был особенно возбужден. Он воткнул в нагрудный карман автоматический карандаш, надел новые кожаные туфли и ходил с особым усердием, чтобы они погромче скрипели. К сожалению, из-за своего косолапия он быстро стер друг о друга носки туфель. Потом он принялся поторапливать маму и папу. Он знал, что школа ему мало что дала, но сегодня особенно любил ее, так как должен был получить свидетельство, которого нет даже у папы! Когда они выходили из ворот, Тигренок снова показал ему язык.

Почти все однокашники Небесного дара щеголяли в кожаных туфлях и прислушивались к их скрипу. Даже Шишковатый, вновь оставшийся на второй год, был в кожаных туфлях и делал вид, будто смотреть на чужой триумф для него — величайшая радость. Староста класса, маленький белый толстяк, посматривал в листок бумаги и что-то бормотал; его физиономия то краснела, то бледнела — это он готовился к «ответному слову». Небесный дар подвел родителей к выставке лучших достижений. Отец посмотрел его сочинение: семьдесят пять баллов.

— Ну, как ты считаешь, ничего написано? — тихонько спросила мать.

Отец что-то посчитал в уме:

— Неплохо. Семьдесят пять — это семь с половиной цяней, почти что лян[14]. Даже больше, чем юань!

Мозаику из горошин Небесный дар не решился показать родителям. Хоть он и получил за нее шестьдесят баллов, но фактически воспользовался чужим трудом, поэтому испытывал некоторые угрызения совести. Он поискал глазами свою контрольную по арифметике, однако не нашел и мысленно возблагодарил учителей: по-видимому, работы, получившие меньше шестидесяти баллов, вообще не были выставлены.