История Некромантки

Я лишь едва заметно улыбнулась и прошла на предложенное место. Ну да, не обидится… с учетом того, что мой папочка постоянно, хотя бы раз в неделю обязательно сжигает пару книжек, с такими иллюстрациями, так сказать, для поднятия настроения.

— Я очень рада приветствовать в вашем дружном коллективе пополнение (многие девчонки фыркнули, а мальчики наоборот, радостно закивали). Меня зовут Ирина Александровна. И сегодня, я напоминаю, у нас по плану — свободная тема. Думаю, что очень удобно начинать именно с этого. — Я вежливо кивнула. — Тогда приступайте, все-таки времени не так уж и много.

Зашелестели ватманы, начали постукивать баночки с красками, да чья-либо кисточка время от времени стучала по стакану. И ни одного шепотка, ни одного разговора…. Мольберты были поставлены очень удобно — кругом. В середине этого своеобразного хоровода виднелся стол, где, наверное, выставлялись различные модели вещей. Кстати, нужно было заметить, что расставленные по своим местам ученики совершено, не могли заглядывать в рисунки соседей, что, конечно, не могло не радовать.

Аккуратно налив себе в стаканчик воды, я достала из сумки мой любимый набор масляных красок. Конечно, рисовать ими было бы слегка неудобно, но это только тем, кто просто не приспособлен к такому творчеству. Рука на чистом автомате потянулась за одной из жестких, но удобных кистей. Что бы такого нарисовать… конечно, я могла и не заморачиваться, прорисовав хотя бы вазочку или какой-нибудь кувшинчик, однако, хотелось чего-то более…сложного. Поставить себе задачу. Трудную. И время всего лишь урок. Хотя нет, уже пол часа… время-время….

Это будет поле… нет, луг. Отличие? В цветах… в самых разнообразных цветах. А еще небо. Лазурное. Безмятежное… И даль. Вечная даль… это все, проявится на картине. Не спорю, мало… этого ужасно мало… если ты не будешь прорисовывать каждую травинку, каждое облако… а я это сделаю. Я смогу.

Первым было небо. Как самое вечное и… самое сложное. Да, действительно, эту стихию мне передать труднее всего. Мама говорила, что это из-за того, что я вижу в обычном ветре слишком много… почти так же много, как и в смерти…. Облако за облаком у меня прорисовывалась нечто прекрасное. Казалось, вслед за краской в будущую картину просачивается свобода.

Далее появилась земля… пока пустая… но уже кое-где просачивались первые робкие ростки…И вот цветок за цветком прорастает на картине… Заросли вереска и бессмертника, разбросанные по лугу, то тут то там перерастали в невинные васильки и коварные маки…. Горькая полынь размывала сладкий привкус рисунка, а кисловато-оранжевая календула делала из картины нечто неповторимое….

Это было не банально красиво…это — сказочно…

Я с улыбкой отодвинулась от мольберта и тряпкой протерла кисти. Неплохо. Даже лучше, чем неплохо. Вот только что здесь делает розмарин, символ памяти? Мда-а-а-а-а, похоже, картиночку все же придется отдать на благо общества. А кому? Ну-у-у, судя по откуда-то взявшейся рядом вербене — первому, кто попросит. Здорово.

— Ну и что тут у нашего прибавления? — ко мне, сияя мягкой полуулыбкой, направилась учительница.

Я со вздохом отложила кисти и теперь уже принялась вытирать измазанные в красках руки. Рядом тихо, но как-то восторженно вздохнули. Даже не так. Задохнулись от восторга. С неудовольствием констатировала, что это действительно так. И исходит не от одной учительницы, но и столпившихся любопытной толпой ребят. И чего они? Вроде здесь нет ничего божественного, что проскальзывает в несколько других моих картинах. Папа объяснял мне, что это зависит от настроения художника, а какое настроение в этом творении? Чисто спортивный интерес — успею — не успею, смогу — не смогу, и только. Хотя… свобода прорисовывается у меня всегда, уж больно независимая у меня стихия.

— Это превосходно….- шепчет учительница.

А я не слышу и удивленно смотрю на сосредоточенного Мефодия, как-то напряженно рассматривающего рисунок.

— Не нравится? — тихо и грустно спрашиваю я, дергая темного за рукав.

Он поворачивается ко мне и долго смотрит, будто увидев в первый раз. Не понимаю…

— Я сделала что-то не правильно? — слова вырываются с каким-то отчаяньем. Слава Господу, что остальным нет до нас никакого дела, уж больно увлеклись они моим произведением.

А мне становится как-то грустно. Значит, ему не понравилось. Обидно. А я ведь всего лишь хотела показать… что? Да какая разница… Какая разница, что означают вплетенные в луг цветы? Да уж… до адресата они не дойдут в любом случае… Я отвернулась к собственным вещам и решила-таки собрать все в сумку, все равно звонок скоро. В сумку летят краски и кисти, так и не тронутые наборы угольков и мелков. Бросившая рассеянный взгляд на часы учительница стала поспешно рассматривать другие картины. Одноклассники бросились к своим столам, освободив мне, наконец, место.

Немного зло, я сорвала с подставки лист и хотела, было его уже безжалостно смять, когда чьи-то властные руки не позволили мне этого сделать.

Я удивленно посмотрела на Рассветного, все еще как-то недоверчиво поглядывая на картину.