История - нескончаемый спор

Между 1950 и 1966 гг. я преподавал в Педагогическом институте в Твери (тогдашнем Калинине), и Н.А. Сидорова не раз передавала мне через доверенное лицо, что якобы намерена взять меня на работу в свой сектор. Признаться, я не придавал серьезного значения этим словесным посланиям, но в самом конце 50-х годов произошло следующее. Когда я сообщил ей о намерении прочитать очередной доклад о социальных отношениях в древней Скандинавии, Н.А. потребовала, чтобы в преамбуле своего выступления я бы заявил, что мною завершена работа над докторской диссертацией. «Я хотела бы взять вас в сектор, — сказала она, — но как еврея я могла бы пробить вашу кандидатуру в дирекции института только после защиты вами докторской диссертации». Прошло некоторое время, и я действительно представил на обсуждение сектора два тома своей работы. Сидорова говорит: «Официальными рецензентами вашей работы я намерена назначить А.И. Неусыхина и Я.А. Левицкого», и внимательно смотрит на меня. Дело в том, что в той же мере, в какой я мог ожидать положительного отзыва первого, я знал о настороженном, если не враждебном, отношении ко мне второго. Яков Александрович Левицкий, близкий друг Е.В. Гутновой, принадлежал к ближайшему окружению Е.А. Косминского и очень ревниво следил за тем, чтобы в этом окружении не появились какие-либо новые лица. Я испытывал его недоброжелательность даже и после кончины Евгения Алексеевича.

Но, разумеется, никаких возражений против этих кандидатур я Сидоровой не высказал. Накануне обсуждения в секторе я встретил в библиотеке С.А. Асиновскую, приближенную к ней сотрудницу, которая по секрету поведала мне о только что происшедшем разговоре между Сидоровой и Левицким: «Яков Александрович, вы прочитали диссертацию Гуревича? Каково ваше мнение?» Он: «Работа интересная, но, Нина Александровна, очень мало источников». Сидорова в ответ: «Так вот вы и похвалите его за то, что при скудости источников он написал такую прекрасную работу». Когда на другой день состоялось обсуждение моей диссертации, бедняга Левицкий был вынужден буквально повторить эти слова. Мне пришлось ответить ему, что источников — огромное количество, притом самых разных, от записей права до исландских семейных и королевских саг, поэзии, эддической и скальдической, что приходится привлекать данные археологии и топонимики и многое другое. Но сейчас речь не об этом. Благожелательное отношение Н.А. Сидоровой ко мне проявилось также и в том, что после этого обсуждения она позвонила в Ленинград В.И. Рутенбургу, возглавлявшему сектор истории Средневековья в Ленинградском отделении Института истории, и просила его максимально быстро организовать мою защиту. Но я возразил Нине Александровне, что одним из официальных оппонентов хотел бы быть А.И. Неусыхин, который по состоянию здоровья в Ленинград не поедет, и поэтому я прошу от этого плана отказаться. «Тогда устраивайте свою защиту самостоятельно», заявила Н.А., явно недовольная моей недисциплинированностью. Вскоре она скоропостижно скончалась, докторскую я защитил в 1962 г. (в Москве, разумеется), что же касается моего устройства в Институте всеобщей истории, то оно было отложено волею судеб до 1969 г. У меня нет оснований сомневаться в том, что Н.А. Сидорова действительно хотела иметь меня в качестве сотрудника своего сектора, и я храню признательность ей за то добро, которое она мне сделала или собиралась сделать.

Примеры благожелательного отношения Н.А. Сидоровой к тем или иным лицам можно множить, более того, я готов допустить, что Н.А. в последние годы своей жизни несколько смягчилась. Стратегические позиции в медиевистике были ею захвачены, общая обстановка, в свою очередь, отчасти утратила остроту, но все это не дает нам права упускать из виду ту роль, какую Сидорова сыграла в судьбах нашей научной дисциплины в конце 40-х — начале 50-х годов.

Достаточно вспомнить заседания сектора истории Средних веков или нашей кафедры в первые послевоенные годы, когда лидирующую роль в научных дискуссиях играли профессора старшего поколения — Е.А. Косминский, Н.П. Грацианский, А.И. Неусыхин, С.Д. Сказкин, В.В. Стоклицкая-Тереш-кович, В.М. Лавровский, М.М. Смирин, — а молодые преподаватели и научные сотрудники — Н.А. Сидорова, Ю.М. Сапрыкин, А.Н. Чистозвонов, А.И. Данилов, З.В. Удальцова — оставались как бы на периферии, и сравнить их с заседаниями того же сектора с конца 40-х и начала 50-х годов: теперь наши «старики» предпочитали отмалчиваться, были обречены на пассивность, тогда как тон в этих научных собраниях задавали уже выпестованные ими сотрудники, оттеснившие своих учителей на задний план. Решительно изменилась вся научная атмосфера, без остатка испарился тот дух глубочайшей интеллигентности, носителями которого были наши «старики». Олицетворением новой атмосферы в медиевистике была именно Н. А. Сидорова.