История Нины Б.

Когда-то в Мюнхене у моего соседа была собака, дружелюбное животное с длинными ушами. Сосед постоянно мучил этого пса, а его самого мучила его жена. При любом удобном случае хозяин хлестал собаку плеткой и отбирал у нее жратву, командовал псом и бил, бил и бил его. В конце концов он где-то приобрел удушающий ошейник. Я упрекнул его за это, а он мне ответил: «Вы, дорогой мой, ничего не понимаете. Я просто хочу натренировать своего Рекса для охоты, а там он должен точно выполнять мои команды. И он сам это прекрасно понимает, не так ли, Рекс?» Услышав это, собака склонила голову, радостно залаяла, завиляла хвостом, и в ее больших глазах появилось выражение преданности и любви к своему мучителю, безграничного восхищения и безграничной самоотдачи тому человеку, который мучил ее. И мне стало ясно: если и есть на свете какое-либо существо, во имя которого эта собака слепо и без всякого промедления даст разорвать себя на куски, то это мой сосед. Точно такое же выражение, именно такое же выражение я увидел в глазах Нины Бруммер, когда она смотрела на Тони Ворма…

— Что случилась? — прошептала она.

— Не здесь…

— Ты не можешь войти в дом. Там Мила…

— Езжайте дальше, господин Хольден, — сказал Ворм.

Я не реагировал.

Внезапно Нина закричала как сумасшедшая:

— Вы что не слышали, что вам приказано ехать дальше!

Ворм решил выступить посредником:

— Все мы нервные. — На улице блеснула молния и загрохотал гром. — Я прошу вас, господин Хольден, отъехать отсюда.

Я продолжал сидеть без движения, глядя на них.

— Если вы не хотите ехать, господин Хольден, то выйдите из машины, а мы поедем дальше.

«Собачьи глаза, — подумал я. — Кнут и пряник. Эти собачьи глаза».

— Куда мне ехать? — спросил я.

— Вниз по течению Рейна, — ответил Ворм.

И я поехал вниз по течению Рейна. В зеркале я видел, как Нина смотрела на него, и как он смотрел на нее, и они оба молчали, а дождь барабанил по крыше машины, сверкала молния, и гремел гром. Рука Нины скользнула было по кожаному сиденью в сторону его руки, но затем вернулась на свое место, он же лишь смотрел на нее — сентиментально, как бы апеллируя к их совместным воспоминаниям.

Чего он хотел? Почему он вернулся? Меня стало раздражать, что они молчат и что я не узнаю, чего он хочет.

— Там, впереди, — сказал Ворм.

Впереди показалась маленькая пивная, столы которой стояли под деревьями, а стулья были прислонены к столам. Со стульев ручьями стекала на землю вода.

— Я не могу пойти туда, — сказала Нина. — Здесь мы часто покупаем пиво или содовую. Меня могут узнать.

— Туда пойдет господин Хольден, — сказал Ворм. — Прошу вас!

Я покачал головой. В глазах Нины появилось выражение страстного желания убить человека:

— Вы немедленно пойдете туда!

Я покачал головой.

— Вы что, с ума сошли, Хольден? Что это вам взбрело в голову?

— Я не пойду.

Она открыла дверцу машины и выскочила под дождь. Одним рывком я догнал ее и схватил за плечи. Она отскочила назад. Дождь бил по нашим лицам как град. Я закричал:

— А если вас узнают?

— Мне все равно! Мне ни до чего нет дела!

Тони Ворм остался в машине и со страхом наблюдал за нашим спором.

— Вы все, все уничтожите! — закричал я.

Нина вырвалась и изо всех своих сил ударила меня по лицу. Спотыкаясь, она побежала в сторону пивной, а я подумал, что будет, если нас кто-нибудь увидит, догнал ее и тихо сказал:

— Ну ладно, я оставлю вас одних.

Она тут же помчалась назад к машине. Дверца захлопнулась, и они остались в машине одни, а я стоял под дождем…

В пивной посетителей не было.

За стойкой сидела толстая женщина и читала газету. У нее на коленях мурлыкала кошка. Скатертей на столах не было. В том месте, где сидела толстая женщина, горела электрическая лампочка без абажура. Другого света в пивной не было. Я снял пиджак и сел у окна. Зеленые грозовые молнии освещали стоящий на улице «Кадиллак». Людей, сидящих в нем не было видно, их никто не мог увидеть, так как было слишком темно, но я, я-то знал, что они там сидели, я ведь это знал…

Толстая женщина подошла ко мне. У нее было приветливое лицо.

— Ну и погодка, не так ли?

Я смотрел на «Кадиллак», стоящий на улице.

— Пить будете что-нибудь?

— Пожалуй, рюмку коньяка.

— Может быть, добавите к нему что-нибудь?

— Да, бокал пива.

Она ушла, а толстая коричневая кошка подошла ко мне и стала мурлыкать. Я же смотрел на «Кадиллак», стоящий на улице, я смотрел на этот «Кадиллак».

28

Она ударила меня. Она ударила меня. Она ударила меня. Кое-что она себе и раньше позволяла. Есть вещи, которые я еще в состоянии сносить. Она ударила меня. А вот этого ей делать не следовало. Это был уже перебор.

— Еще пивка и коньячку?

— Двойной коньяк, пожалуйста.

— Сейчас принесу двойной.

Моя жена меня тоже ударила тогда. Когда я вошел в комнату. Вот тогда она и ударила меня по лицу. Точно так же я получил по лицу и сейчас. И вот тогда-то… тогда я и сделал это. И тогда у меня вдруг закружилась голова, точно так же как и теперь она начинает у меня кружиться, и кровь стучала в моих висках, точно так же как и сейчас…

— Пожалуйста, принесите мне еще двойную порцию коньяка.