История Ногайской Орды

Но отношение биев Дин-Ахмеда и Уруса к казыевцам было все же далеко от приязни и искренней солидарности. Дело в том, что Малая Орда служила одним из основных пунктов откочевки. Недовольные своими биями, мирзы Большой Орды уходили не только в Крым, но и к Малым Ногаям, и там, следовательно, концентрировалась оппозиция биям. Урус ничего не имел против того, чтобы его сородичи вместе с братьями и сыновьями Гази нападали на Русь. Но его не устраивал уход к ним его подданных. Поэтому между Ордами случались и военные столкновения. В одном из них попал в плен малоногайский бий Якшисаат (Московский 1978, с. 233), в другом был убит сам Урус. Несколько лет после этого прошли в сражениях: заволжская знать мстила за своего государя (хотя некоторые заволжские мирзы по-прежнему присоединялись к казыевцам в набегах).

Лишь в 1596 г. пришли вести, что «Болшие Ногаи с Казыевым улусом помирились» на той же привычной основе: «Хотят идти на весну на государеву украину» (КК, 1596 г., д. 1, л. 2). А в 1598 или 1599 (7107) г. нурадин Иштерек нанес визит главе Малой Орды Баран-Гази б. Саид-Ахмеду и убеждал его шертовать московскому царю (Акты 1918, с. 123; НКС, 1604 г., д. 3, л. 136).

Связи Больших Ногаев с княжествами горцев Северного Кавказа были давними, но не особенно тесными. Из-за значительной удаленности они до 1580-х годов не поддерживали постоянных контактов между собой. Стороны обычно ограничивались общепринятыми знаками дружбы наподобие женитьбы детей. Дочь кабардинского князя Малхуруб вышла за Дин-Ахмеда, дочь шамхала Тавлу-бегим — за Уруса (НКС, д. 8, л. 233). В Тюменском владении находили приют мирзы-оппозиционеры со времен Смуты середины XVI в. В Сарайчуке не забывали этого, и еще в 1577 г. нурадин Урус собирался воевать княжество на нижнем Тереке и громить осевших там противников. Сражения с «Тюменью шевкальской» происходили в конце 1570-х годов (НКС, д. 8, л. 35, 53 об., 54, 253, 253 об.).

На протяжении следующего десятилетия продолжалось постепенное освоение заволжскими кочевниками Крымской стороны. В поисках пастбищ ногаи распространяли маршруты своих сезонных передвижений до Северо-Восточного Кавказа. Будущая Ногайская степь в Дагестане тогда, очевидно, впервые была включена в ежегодный кочевой цикл. «А наши улусы конец зимует на реке на Куме, а другой конец зимует на реке на Сыре (Сырдарье. — В.Т.), а меж ими три месяцы дороги. А те люди все Урусу князю приклонны (т. е. входят в Большую Ногайскую Орду. — В.Т.)», — писал царю Федору Ивановичу мирза Хан б. Урус — кстати, сын шамхальской дочери Тавлу-бегим[273]. В дальнейшем Большие Ногаи сотрудничали с владетелями Северного Кавказа в борьбе против Казыева улуса или воевали с ними по приказанию из Москвы в составе русской армии (см.: НКС, 1586 г д. 13, л. 2,3; ПДП, т. 1, с. 267).

Восточные дела

Связи Большой Ногайской Орды с восточными соседями (казахами, калмыками, сибирскими татарами, узбеками) развивались в соответствии с прогрессирующим ее ослаблением и тенденцией к распаду. Наиболее активной группировкой мирз на востоке Орды были потомки Шейх-Мамая, которые издавна кочевали по Эмбе и за Эмбой, в левом крыле ногайской державы. Однако в конце XVI в. они редко и неохотно общались с Москвой, поэтому у нас мало сведений о политике ногаев в той части Дешт-и Кипчака. Интересы биев сосредоточивались главным образом на западе, и русская дипломатическая документация очень лаконична в вопросах тогдашних контактов ногаев с населением Казахстана, Западной Сибири и Средней Азии. Между тем на востоке ощущали угасание могущества «бесчисленных ногаев». И одним из неоспоримых доказательств этого угасания была утрата ими контроля над Башкирией.

Основная масса ногаев оставила ее в 1570-х годах, когда в бывшее башкирское наместничество Ногайской Орды вошли стрельцы, а в центре удела Имэн-кале (отныне — Уфе) демонстративно утвердился русский воевода с гарнизоном[274]. Однако пост наместника Башкирии оставался в номенклатуре Орды. До 1578 г., до того как заступил на нурадинство, его занимал Динбай б. Исмаил, затем его племянник Саид-Ахмед б. Мухаммед. Когда и он стал нурадином, его место занял, очевидно, Канай б. Динбай (см.: НКС, д. 9, л. 46; д. 10, л. 131 об.; Трепавлов 1997в, с. 26). Ставка наместника теперь располагалась где-то на Эмбе (НКС, д. 10, л. 131 об.), подальше от стрелецкого гарнизона Уфы, и ногаи были вынуждены «ежегод» снаряжать военные экспедиции на север для сбора традиционного ясака.