История Ногайской Орды

Получается, что западные владения Кок-Орды обладали уже как бы двойным сюзеренитетом — Чингисидским и мангытским. Почти все прочие улусы заволжского Дешта имели во главе потомков Чингисхана: Джумадук б. Суфи кочевал между реками Сарысу и Эмбой; Махмуд-Ходжа б. Каганбек (может быть, это упоминавшийся выше ставленник Мансура Хаджи-Мухаммед) — между Тоболом и Ишимом; Мустафа б. Муса — по левому берегу Атбасара, правого притока Ишима; Девлет-Шейх б. Ибрагим — по левому берегу Иртыша до впадения в него Тобола. Все перечисленные лица принадлежали к дому Шибана б. Джучи. Кроме того, на северо-восточной окраине государства находилось владение эля баркут во главе с беками Адабом и Кебеком (данные Махмуда б. Эмир-Вали и Масуда Кухистани — см.: Ахмедов 1965, с. 42–44).

Население Мангытского юрта к концу первой четверти XV в. осталось почти не затронутым смутами и стычками между ханами. Единственное крупное потрясение, отраженное в источниках, — это неудачная попытка хана Барака переселить в глубь степей улусы его сподвижника, а затем противника Мансура б. Эдиге (Кырыми 1924, с. 87, 88). Уже говорилось, что одним из участников низвержения Барака был Гази б. Эдиге. Кадыр Али-бек слышал о нем как о главе мангытов после Эдиге и Мансура (Усманов М. 1972, с. 83).

Кухистани и Кипчакхан раскрывают некоторые обстоятельства его автономного правления. Гази, «по примеру своего отца, стал предводителем народа и племени и привел под десницу своего господства аймак и племена». Видимо, он проявил себя как достаточно самовластный правитель, что вызвало недовольство кочевой аристократии, уже отвыкшей от жесткой единоличной власти. Бий «удлинил руки притеснения», «протянул руку угнетения и насилия, ступил из круга справедливости и сошел с широкой дороги милосердия» (Кухистани 1969, с. 141; Кипчакхан 1969, с. 390). Думаю, в то время, т. е. в последние месяцы жизни, Гази состоял беклербеком у хана Джумадука, улус которого был ближайшим к Мангытскому юрту.

Долгое время мирза был неразлучен со своим братом Наурузом, и во многих источниках даже применяется совместное написание их имен «Гази-Науруз», т. е. поздние авторы принимали их за одного человека. Но Науруз закрепился при дворе Кучук-Мухаммеда, с которым Гази сначала тоже имел тесный контакт. Поэтому в 1428 г. Гази пришлось искать другого покровителя или скорее объект для покровительства. Во всяком случае, именно к Джумадуку апеллировали сановники, возмущенные самовластием Гази. Бий был убит мятежниками. По версии Кухистани, убийцы утвердились в ханской ставке «в ряду великих эмиров и слуг высокопоставленного хана» — надо полагать, заменив при дворе Гази. Джумадук боялся своих новых, агрессивных советников и не оказывал им должных знаков внимания. Обиженные беки оставили его и присоединились к царевичу-оглану Абу-л-Хайру б. Девлет-Шейху (Кухистани 1969, с. 141).

Кипчакхан излагает эту историю по-другому. Гази погиб в результате сговора кочевой знати с Абу-л-Хайром. Разгневанный убийством своего беклербека, Джумадук выступил в поход против Абу-л-Хайра, который тоже считался его подданным, но в сражении с ним погиб. Абу-л-Хайр как «хан-победитель прибыл в основной юрт» (Кипчак-хан 1969, с. 390)[82].

Таким образом, во второй половине 1420-х годов Мангытский юрт стал превращаться в значительную, хотя пока и не самостоятельную силу. Так же как и в западных улусах, заволжские мангытские бии сумели сохранить за своей семьей ранг беклербека. После кончины Эдиге почти все известные нам его сыновья занимали эту должность при различных сюзеренах: Мансур — при Хаджи-Мухаммеде или же, по другой версии, Гияс ад-Дине, Кучук-Мухаммеде и Бараке; Науруз — при Улуг-Мухаммеде и Кучук-Мухаммеде; Кей-Кавад — при Пуладе; Гази — при Кучук-Мухаммеде и Джумадуке. Некоторые из перечисленных монархов являлись мангытскими ставленниками. Однако из-за формальной зависимости от ханов Кок-Орды Мангытский юрт не мог служить базой для всех этих беклербеков. На яицкие улусы имели возможность опираться только те сыновья Эдиге, которые обосновались к востоку от Волги.

Абу-л-Хайр и Ваккас