История новоевропейской философии в её связи с наукой

Как же представляет себе Бэкон настоящую всеобщую историю науки? Поскольку соображения Бэкона здесь носят программный характер, мы остановимся на них подробнее, тем более, что влияние идей Бэкона именно в области истории науки невозможно переоценить. Не только первые истории науки XVIII в. написаны под влиянием идей Бэкона, но и обширная "История индуктивных наук" У. Уэвелла, и даже некоторые современные исследования, например, работы такого крупного историка науки, как Кромби, еще несут на себе следы бэконовской историко-научной программы. Именно Бэкон, как мы уже отмечали, предложил кумулятивную модель истории науки и определил тем самым характер ее развития на протяжении более чем двух столетий.

Первый уровень изучения истории науки - это, по Бэкону, уровень фактов: "какие науки и искусства, в какие эпохи, в каких странах мира преимущественно развивались. Здесь нужно сказать о состоянии науки в древности, о ее развитии, распространении по разным частям света (ведь знания путешествуют так же, как и сами народы); далее следует сказать о тех или иных ошибках, периодах забвения и возрождения". Фактическая сторона дела должна быть понята шире, чем она рассматривалась в прежних средневековых и возрожденческих - экскурсах в историю отдельных наук: нужно излагать не только состояние самих наук, содержание научного знания, полученного в разных странах в разные эпохи, но не упускать из виду и человеческую, и социальную сторону научной жизни, а также - что особенно существенно и ново - организационные формы научной деятельности. "Важно также, - пишет Бэкон, - назвать отдельные школы и наиболее известные споры, возникавшие среди ученых, рассказать о том, какую клевету приходилось терпеть ученым и какой славой и почестями они бывали увенчаны. Должны быть названы основные авторы, наиболее значительные книги, школы, традиции, университеты, общества, колледжи, ордены, наконец, все, что имеет отношение к состоянию и развитию науки". Наука у Бэкона впервые с такой определенностью и так осознанно выступает прежде всего как социальный институт, и это не случайно: именно человек типа Бэкона, прежде всего государственный деятель, имевший не только специально юридическое образование, но и большой опыт общественной и политической деятельности, мог так трезво и практически подойти к науке как в настоящем, так и в историческом ее развитии. А насколько вопрос о практической организации научной деятельности, о социальном положении и материальном обеспечении ученых волновал Бэкона, мы увидим ниже.

Однако историк науки, по Бэкону, не должен ограничиваться только фактической стороной дела. Его задача, как и гражданского историка вообще, установление причинной связи исследуемых фактов, рассмотрение поводов возникновения тех или иных отдельных открытий и теорий, источников происхождения знаний, а также причин недостаточного развития науки и, соответственно, помех, которые были тому причиной. "...Мы хотим, чтобы было восполнено то, что составляет достоинство и как бы душу гражданской истории, а именно, чтобы одновременно с перечислением событий говорилось и о причинах, их порождавших, т.е. чтобы было сказано о природе стран и народов, об их больших или меньших способностях и дарованиях к тем или иным наукам, о тех или иных исторических обстоятельствах, способствовавших или мешавших развитию науки, о ревности и вмешательстве религий, о законах, направленных против науки, и о законах, благоприятствовавших ее успехам и, наконец, о замечательных качествах и деятельности отдельных лиц, способствовавших развитию науки и просвещения и т.п.".

Средством изучения науки и ее истории должно быть, по Бэкону, тщательное изучение первоисточников, а не обращение к сведениям из вторых и третьих рук. Фактический материал для истории науки, подчеркивает Бэкон, следует искать не только у историков и комментаторов, но "привлечь к изучению важнейшие книги, написанные за все время существования науки, начиная с глубокой древности...". В результате такого изучения самих источников, наблюдения не только над их содержанием, но и над стилем и методом изложения, будет возможность реконструировать не только отдельные "сухие сведения", как делалось до сих пор, но, как говорит Бэкон, сам дух науки того времени, которое мы изучаем. Это требование английского философа и по сей день еще остается не вполне реализованным, хотя многое в этом плане было сделано в истории науки во второй половине XIX и в ХХ вв. Однако задача, поставленная Бэконом, весьма актуальна именно сегодня: исследование науки в системе породившей ее культуры должно и может, по-видимому, приблизить нас еще на один шаг к решению этой задачи.