История нового имени

На следующий день Лила опять пришла ко мне и стала жаловаться на мужа. Стефано решил снять домик в местечке Торре-Аннунциата и на весь июль и август отправить ее туда с матерью и Пинуччей, которая тоже мечтала набраться сил, хоть это ей и не требовалось. Сейчас они размышляли, как быть с обеими лавками и магазином. Договорились, что Альфонсо до начала учебного года будет помогать Джильоле на пьяцца Мартири, а Мария заменит Лилу в новой колбасной лавке.

— Если я два месяца просижу с матерью и Пинуччей, я повешусь, — горько сказала она.

— Зато будешь купаться и загорать.

— Я не люблю плавать и терпеть не могу жариться на солнце.

— Эх, вот если бы меня позвали на море, я бы бегом побежала!

Она с любопытством взглянула на меня и тихо сказала:

— Ну так поехали.

— Я же работаю.

Лила оживилась и повторила, на этот раз без всякой иронии, что может меня нанять.

— Увольняйся! — уговаривала она меня. — Будешь получать не меньше, чем в книжном.

Она не успокаивалась и все твердила, что, если я соглашусь, все устроится и она стерпит даже присутствие Пинуччи, у которой уже вырисовывался круглый животик. Но я вежливо отказалась. Я представила себе, чем обернутся эти два месяца в доме на море: истерики, плач, ссоры с Нунцией, потасовки со Стефано, который будет приезжать на выходные, склоки с братом, который собирался навещать свою жену, бесконечные с разборки Пинуччей, издевательские замечания и бесчисленные взаимные оскорбления.

— Нет, не могу, — решительно заявила я, — меня мать не отпустит.

Лила обиделась и ушла: наша идиллия продлилась недолго. К моему великому удивлению, на следующее утро в магазин заявился Нино, бледный и исхудавший. Он сдавал экзамены — их у него было четыре. В воображении мне часто виделось волшебное пространство за стенами университета и образованные студенты, беседующие с убеленными сединами мудрецами о Платоне и Кеплере, поэтому я внимала Нино с разинутым ртом, время от времени вставляя: «До чего же ты умный». Но едва представилась возможность, как я заговорила о его статье в «Кронаке меридионали» и о том, как она мне понравилась. Нино слушал меня не перебивая, пока я сама не замолчала, не зная, что еще добавить. Вроде бы он остался доволен. Ни профессор Галиани, ни Армандо, ни даже Надя не уделили столько внимания его статье. Он тут же принялся делиться со мной планами написать еще кое-что на ту же тему. Мы разговаривали, стоя в дверях магазина, и я делала вид, что не слышу окликов хозяина. Когда он перешел на крик, Нино пробормотал: «Что нужно этому идиоту?», еще немного постоял со мной, а потом сказал, что завтра уезжает на Искью, и протянул мне руку. Я только успела коснуться этой тонкой, нежной руки, как он подтянул меня к себе, наклонился и легонько поцеловал в губы. Этот поцелуй длился не больше секунды. Нино отпустил меня, слегка погладил по руке и пошел в сторону Реттифило. Я стояла и смотрела, как он, не оборачиваясь, идет прочь своей небрежной рассеянной походкой человека, который не боится никого в мире, потому что знает, что этот мир только для того и существует, чтобы склониться перед ним.

В ту ночь я не сомкнула глаз. Рано утром я побежала в колбасную лавку. Лила как раз отпирала двери. Кармен еще не пришла. Я ничего не сказала про Нино, но с отчаянием неосуществимой надежды выговорила:

— Если ты поедешь не в Торре-Аннунциата, а на Искью, то я уволюсь и поеду с тобой.

41

Мы высадились на острове на вторую неделю июля, в воскресенье. Стефано, Лила, Рино, Пинучча, Нунция и я. Мужчины тащили чемоданы — настороженные, словно попавшие на чужбину герои древнегреческих мифов; они были недовольны тем, что остались без машин, что их подняли ни свет ни заря, лишив заслуженного воскресного отдыха. Лила и Пинучча, надевшие свои лучшие платья, дулись на мужей, но по разному поводу: Пинучча — потому, что Рино обращал на нее мало внимания, а Лила — потому, что Стефано шагал вперед с самоуверенным видом, хотя всем было очевидно, что он понятия не имеет, куда идти. Что до Нунции, то она боялась сказать лишнее слово, способное обозлить молодежь, и чувствовала себя в этой компании лишней. Единственным счастливым человеком была я: с легким рюкзаком за плечами, я полной грудью вдыхала ароматы прекрасного острова, наслаждалась его звуками и красками, вспоминая свое прошлое, проведенное здесь лето.