История нового имени

– Нет, ничего подобного. Нам нужно просто кое-что прояснить. Теперь ты уже не Черулло, Лина. Ты теперь синьора Карраччи, и придется тебе меня слушаться. Я понимаю, что тебе пока не хватает опыта, коммерческой жилки, ты, видимо, думаешь, что деньги на деревьях растут. Вот только это не так. Мне приходится каждый день работать на умножение капитала. Ты умеешь придумывать модели, твой отец и брат в поте лица зарабатывают свой хлеб, и никто из вас не знает, как из одной лиры сделать десять. А вот Солара знают. Так что послушай меня внимательно: мне нет никакого дела, нравятся они тебе или нет. Меня самого от Марчелло воротит и, когда он на тебя смотрит и я думаю о тех словах, которые тебе пришлось от него услышать, меня так и тянет вспороть ему живот. Но так уж вышло, что Марчелло нам нужен, чтобы заработать, и если благодаря Марчелло наш капитал возрастет, то парень вмиг станет для меня лучшим другом. Потому что, если у нас не будет денег, у нас не будет ни машины, ни приличной одежды, и я не смогу купить тебе даже платья, нам придется распроститься с домом и обстановкой, и ты не будешь шикарной синьорой, а станешь грязной побирушкой, и дети наши вырастут в нищете. Так что в следующий раз подумай, прежде чем обливать меня грязью, а не то я так разукрашу твое прекрасное личико, что ты нос из дома высунуть не посмеешь. Надеюсь, мы поняли друг друга? Отвечай!

Лила зажмурилась. Щеки ее раскраснелись, но остальное лицо побелело как мел. Она ничего не ответила.

7

Вечером они прибыли в Амальфи. Ни Лила, ни Стефано никогда не ночевали в отеле и чувствовали себя крайне неловко. Небрежно-ироничный тон портье смутил Стефано; услышав просьбу показать документы, он залился густой краской. К ним вышел носильщик – мужчина лет пятидесяти с тоненькими усиками, но Стефано, испугавшись за сохранность багажа, отказался от его услуг, чтобы, спохватившись, наделить того сверхщедрыми чаевыми. В результате Стефано сам тащил чемоданы, а Лила шла за ним и с каждым шагом все яснее сознавала, что человек, за которого она вышла замуж, вероятно, потерялся где-то по дороге, а рядом с ней оказался чужой и незнакомый мужчина. Неужели это он, Стефано? Коренастый, коротконогий, с длинными руками и белеющими костяшками кистей? С кем она связала свою жизнь? Злость, владевшая ею по дороге сюда, сменилась страхом.

В номере Стефано сделал попытку заговорить с Лилой ласково, но усталость и память о недавней пощечине мешали ему это сделать. Когда он нахваливал просторный номер, голос его звучал фальшиво. Он открыл балконную дверь и вышел на балкон.

– Иди сюда, – позвал он Лилу. – Посмотри, какое море! А воздух здесь какой!

Но Лила только небрежно мотнула головой. Ее сейчас занимало одно: как выбраться из ловушки, в которую она сама себя загнала. Стефано решил, что ей холодно, и тут же закрыл балкон. Если она хочет прогуляться и поужинать, пусть оденется потеплее:

– И мне заодно достань жилет. – Он сказал это так, словно они прожили вместе уже много лет и Лила прекрасно разбиралась в его вещах, чтобы вместе со своим свитером без труда отыскать и его жилет.

Лила вроде бы кивнула ему, но даже не прикоснулась к чемоданам, и жилет со свитером так и остались лежать где лежали. Вместо этого она вышла в коридор, как будто ей было противно находиться с ним в номере. Стефано поспешил за ней, бормоча на ходу:

– Мне-то что, вот ты как бы не простудилась.

Они прогулялись по Амальфи, дошли до собора и вернулись назад, к фонтану. Стефано пытался развлекать Лилу шутками, но и в лучшие времена это плохо ему удавалось – слащавые комплименты или веские заявления, сделанные тоном уверенного в себе человека, который точно знает чего хочет, звучали в его устах гораздо убедительнее. Но Лила по большей части молчала, так что в конце концов Стефано просто тыкал пальцем в очередную достопримечательность, повторяя: «Посмотри!» Если прежняя Лила бросилась бы с интересом разглядывать каждый камень, то нынешнюю не занимало ничто: ни красота узких улочек, ни благоухание садов, ни шедевры архитектуры, запечатлевшие богатую историю Амальфи, ни, тем более, голос мужа, с однообразием попугая твердившего: «Ух ты, красотища!»

Вскоре Лилу начала бить дрожь, но не потому, что она замерзла; это была нервная дрожь. Стефано заметил, что ее трясет, и предложил вернуться в отель, рискнув пообещать, что сумеет ее согреть. Но она не хотела в отель и продолжала шагать по улицам, пока не заболели ноги; тогда она, ни слова не сказав мужу, толкнула дверь ресторана, хотя есть не хотела. Он терпеливо последовал за ней.

Они заказали кучу еды, к которой почти не прикоснулись, зато выпили не одну бутылку вина. Стефано надоело ее молчание, и он спросил:

– Ты все еще злишься?