История нравов. Буржуазный век

Приведенные до сих пор факты и документы, свидетельствующие о «приобретениях» рабочего класса в век промышленного переворота и индустриального развития, мы заимствовали из истории Англии потому, что, как уже упомянуто, Англия раньше других стала типической страной капитализма, а не потому вовсе, что таких явлений не было в капиталистическом развитии других стран. Передовая нация всегда показывает отставшим их собственное будущее. Фарисеям-шовинистам следовало бы поэтому быть поскромнее. Несколько фактов о положении немецких рабочих пусть подтвердят эту мысль. Мы преднамеренно возьмем примеры из новейшего времени. Статистические данные для Вены 90-х годов XIX столетия выяснили, что «из ста портных от болезни легких умирало семьдесят два». В одном сообщении берлинских прачек, относящемся к тому же времени, говорится: «Одна прачка сообщает, что раньше она шила на машинке дамские жакетки, но заболела от работы. Теперь она делает петли в мужских рубашках, получая за дюжину 15 пфеннигов. В зависимости от количества заказов ее недельный заработок колеблется между 3 и 4 марками».

Бывший пастор Гере опубликовал в 1906 году брошюру об изученных им условиях жизни и труда кустарей Рудных гор. Из нее мы узнаем следующие цифры о заработке домашних работников. Семья, занятая производством детских игрушек, состоящая из мужа, жены и в среднем двух или трех детей, зарабатывает 350, в лучшем случае 400 марок. Ткачи и прядильщики — 400 или 480 марок, гвоздари — от 450 до 500 марок. Заметим здесь в скобках, что 51 процент всего прусского населения имеет ежегодный заработок ниже 900 марок.

О жизни, которую вынуждены вести кустари Рудных гор, Гере сообщает: «Нужда, никогда не прекращающаяся нужда — вот естественное последствие жалких условий труда для этого несчастного, бедного населения. В год они зарабатывают 350–400 марок, другими словами, в день 1 марку и 7 пфеннигов. А семья — заметьте — часто состоит из более чем пяти голов. Часто на долю каждого члена семьи приходится не более 20 или 30 пфеннигов. Этими деньгами приходится оплачивать жилище, одежду, отопление, освещение и прежде всего питание! Кто сам не видел своими глазами этой жизни, тот не поверит. И, однако, эти люди справляются с такой нелегкой задачей. Только не спрашивайте: как? Это возможно лишь при самой скудной пище. Главные ее предметы: хлеб, льняное масло (не маргарин, который для них слишком дорог, и уж конечно не масло), кофе (само собой понятно, цикорий, а не аравийский) и картофель. Картофель их главная пища. Его едят за ранним завтраком, за обедом и ужином. Главная кулинарная задача жен кустарей, занятых производством детских игрушек, состоит в том, чтобы с неослабевающей изобретательностью придумывать все новые картофельные блюда, дабы сделать картофель вкусным и сносным для стола малотребовательных желудков дорогой семьи. Мясо едят только в исключительных случаях и, разумеется, очень небольшими порциями. Не брезгуют они и кониной. Чаще позволяют себе роскошь покупки селедки. Селедку поэтому называют карпом Рудных гор».

Эти данные подтвердил потрясающим описанием один бедный ткач в собрании, о котором говорил пастор Гере: «Мы, родители и дети, имеем только ту одежду, которая на нас. Недавно постучалась к нам в дверь коробейница, торгующая бельем и другим товаром. Она предлагала то одно, то другое, то и дело сбавляя цену. Мы — жена и я — качали головой, продолжая работать. „Или вам ничего не нужно?“ — спросила наконец торговка грубым голосом. „Мало ли нам нужно, милая! — воскликнула жена. — Нужны нам рубашки, кальсоны, юбки, чулки, полотенца, простыни, всего нам нужно, да нет у нас ни одного гроша, чтобы купить все это“».

Имейте в виду, вышеприведенный заработок кустарей Рудных гор относится не к середине истекшего столетия, когда выведенный из терпения народ сочинил стихи «Палачами являются господа Цванцигеры» (имя фабриканта), а к нашему времени. Еще в наши дни для тысячи семейств кустарей кусок колбасы из конины — настоящее лакомство!

Жилищные условия рабочих больших городов пусть иллюстрируют следующие цифры для Берлина. Из 757 тысяч квартир, зарегистрированных в 1910 году статистическим бюро, 218 тысяч состояли из двух комнат и кухни, 253 тысячи — из одной комнаты и кухни, 40 тысяч — из одной только комнаты, а 5 тысяч — из одной только кухни. Итак: 45 тысяч семейств в современном Берлине должны и ныне еще довольствоваться одной только комнатой, служащей самым разнообразным целям! Так как семья состоит в среднем из пяти человек, то, безусловно, недостаточны и квартиры, состоящие из двух комнат и кухни. Другими словами: более ²/₃ берлинского населения (515 тысяч из 757 тысяч хозяйств) ведут еще и в наши дни жизнь, недостойную человека.