История нравов России

Побывавший в конце XIX столетия в России Г. Шульц — Ге–верниц обращает внимание на принципиальные отличия русской артели от западноевропейских промышленно–ремесленных объединений. Если западноевропейские ремесленные объединения основаны на индивидуалистических началах, подчеркивает он, то русские артели охватывают всего человека, связывая его с остальными членами артели, заказчиками и государством круговой порукой (313, 123–124). Еще одним важным отличием русской артели от западного кооперативного движения является то, что она во главу угла ставит не только материальный интерес, но и духовно–нравственные потребности индивида, т. е. стремится найти гармонию между материальным и духовным, что оказывает огромное влияние на нравы артельщиков. Не случайно многие исследователи указывают на нравственный характер артелей, чье развитие стимулировалось не столько погоней за прибылью, сколько более высокими духовно–нравственными «соображениями взаимопомощи, взаимоподдержки, справедливости в распределении благ, древней склонности к самоуправлению и трудовой демократии» (205, 58).

Именно равноправие, справедливое вознаграждение, товарищеская поддержка как нравы присус ие артели привлекали в нее русского человека. Тем более эта тяга имела значимость во времена царствования Михаила Романова, когда «начали появляться случаи продажи крестьян без земли — мастеровых или рабочих» (82, 25). По мнению русского человека, артель, подобно общине, представляет собою великую силу — «артелью города берут». Артельный характер жизни, в основе которого лежат общинные начала, имел самые разнообразные формы и названия — складчины (их мы отмечали в разделе «Офицерская корпорация»), братства (религиозные объединения, о чьей благотворительной деятельности шла речь выше), ватаги (у казаков), дружины, товарищества и собственно артели. Широкое распространение артели среди русского народа вытекает из того, что артельные формы жизни исходят из соответствия их народному духу. Следует иметь в виду то «соответствие основных начал нравственности и справедливости, заложенных в артели, духу народа и то непосредственное участие народных масс в артельном строительстве, которое сделало артели действительно русскими бытовыми, чисто народными союзными организациями (249, 14).

С высокими нравами связано и качество выполненных работ, о чем свидетельствует, например, возведенная в конце XVII века артелью каменного дела колокольня Пафнутьево — Боровского монастыря, расположенного в ста километрах юго–западнее Москвы. Эта колокольня, сооруженная на деньги князя К. Щербатова, представляет собой красивое здание. Она поставлена на подклете «восьмериком на четверике», прямоугольная в плане, трехъярусная. Ее украшают узорчатые карнизы, полуколонны, каменные наличники, бочечки и ширинки; она четырежды опоясана цветными изразцами кудесника Степана Полубеса. Колокольня завершается двухъярусным восьмигранником звона, который увенчан также восьмигранными шейками с куполом и крестом. В целом, сооружение представляет собою пример русской красоты и в связи с этим возникает вопрос об именах строителей.

Свет на это проливает обнаруженная недавно в Центральном государственном архиве древних актов «подрядная запись». В этом документе отражено два существенных и характерных момента — «показано, кто строил, кто так красиво и добротно сложил камень к камню, и как строил, условия подряда, условия, при которых с давних времен создавалось взаимовлияние экономики и нравственности» (7, 178). Оказывается строили колокольню двадцать шесть мастеров каменного дела — Степан Григорьев, Василий Петров, Артемий Прокофьев, Григорий Ферапонтов, Алексей Иванов и другие. В «подрядной записи» говорится от их имени, что «поручились семы друг по друге круговою порукою и дали мы на себя сию запись Боровского уезда Пафнутьева монастыря архимандриту Феофану да келарю старцу Пафнотию з братией в том, что подрядились мы подрядчики и каменщики, в том Пафнутьеве монастыре сделать колокольню каменную…» (7, 181). Именно эта артель каменных дел мастеров отразила в камне свой принцип работы: «Делать самым добрым мастерством!»

Разумеется в этой «подрядной записи» имеется и пункт о том, что мастерам полагается выдать наперед «вина ведро…»; это тоже характеризует нравы мастеров. Однако дальше оговаривается условие такого характера: «…самым добрым мастерством не сделаем… или учнем пить и бражничать, или за каким дурном ходить… кто нас в лицах будет, взять им, архимандриту Феофану и келарю старцу Пафнотию з братией по сей записи за неустойку двести рубле» денег» (7, 182). Как видно из данного документа делать работу некачественно либо пить и бражничать мастерам каменных дел весьма невыгодно — ведь придется платить неустойку в 200 рублей (это в два раза больше того, что они заработают). Да и платить придется, если не им самим, то их детям; отсюда и дисциплина, и качество, и сдержанность в винном питие!