История нравов России

С уничтожением крепостного права исчез и слой кабальных рабочих, однако уклад жизни фабричных рабочих в условиях дикого капитализма в пореформенной России нес на себе отпечаток кабального труда. Ведь еще в начале прошлого века была высказана мысль о превосходстве нравов крестьянина перед нравами фабричного рабочего: «Зайди в избу мужика: тепло, обуто, одето, хотя и в лаптях. Посмотрите же на фабричного: бледно, бедно, босо, наго, холодно и голодно… Может ли такой человек быть счастлив и сохранит ли нравственность? И поневоле предается разврату и злодеянию… Кто из стариков московских не помнит, что у Каменного моста (там была крупная суконная фабрика, основанная еще при Петре) ни днем, ни ночью проходу не было; но Екатерина, истребляя гнездо сие, истребила и злодеяние» (172, 221). Но что же принципиально изменилось в жизненном укладе русского фабричного рабочего в конце того века? Очевидно, мало что изменилось, иначе не возник бы так называемый рабочий вопрос, характерный вообще для эпохи «первоначального накопления» капитала во всех странах мира, по крайней мере, западного мира.

В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона говориться: «Ряд исследований в Западной Европе и у нас в России показал, что рабочие классы живут по большей части в очень плохой, с гигиенической точки зрения, обстановке…» К тому следует добавить низкое качество продовольствия, плохие товары, которые рабочий вынужден брать, хотя зачастую они ему и не нужны. «Указанные темные стороны в материальном положении рабочих классов, — подчеркивается далее в энциклопедическом словаре, — отражаются неблагоприятно и на духовной стороне их жизни. Продолжительный рабочий день, ночной труд, изнурительные работы не дают возможности посвящать некоторое время умственному развитию, чтению, развлечениям. Особенно печально это отзывается на молодом поколении, работающем в промышленных заведениях; оно не имеет возможности регулярно посещать школу или посещает ее усталым от работы, не занимается домашним чтением и таким образом вырастает невежественным и грубым. Совместная работа двух полов, при отсутствии культурных удовольствий, портит нравы, создает кратковременные связи, в результате которых являются дети, лишенные семейной обстановки или даже бросаемые на произвол судьбы. Наконец, указанные условия труда влияют разлагающим образом на семью, которая теряет влияние на нравственное объединение и развитие ее членов» (318, тт. XXVI, XVII–XIX)

Исследования санитарных врачей Эрисмана, Дементьева, Погожева и других, работавших по поручению московского губернского земства, показали поистине нечеловеческие, ужасные условия жизни фабричных рабочих и прежде всего в отношении жилища. Из собранных ими в 1880-х годах данных видно, что на всех больших фабриках рабочие живут в громадных многоэтажных казармах с центральными коридорами и комнатами–каморками по сторонам. Эти каморки отделены друг от друга дощатыми, не доходящими до потолка перегородками. В этих клетушках находится часто по две, три, иногда до семи семей, в некоторых же располагаются рабочие–одиночки. «В конце концов, — говорит врач Дементьев, — большая часть каморок, а на многих фабриках и все каморки, превращаются в общие спальни, отличаясь от типических общих спален лишь меньшей величиною» (318, т. XXV). Ни на одной из обследованных в московском округе фабрик не существует никаких норм распределения жильцов по каморкам. Единственным кри–терием расселения служит только физическая возможность вместить еще одну семью или одинокого рабочего.

Для большинства фабрик характерно страшное перенаселение каморок жильцами — на каждого человека в большинстве случаев приходится четыре кубометра воздуха. Устройство спален везде одинаково, редко бывает, когда в каморках имеется что–либо в виде столов и табуреток, данных фабрикой. «Мужчины, женщины, дети, — отмечает М. Туган — Барановский, — спали вповалку на нарах, без различия пола и возраста, в сырых, душных и тесных казармах, иногда в подвалах, иногда в каморках, лишенных света. Но на большинстве фабрик и таких спален не было. Рабочие после 12-, 13- и 14-часовой дневной работы располагались спать тут же, в мастерской, на станках, столах, верстаках, на полу, подложивши под голову какую–нибудь рваную одежду. И это практиковалось нередко в таких мастерских, пребывание в которых, благодаря употреблению различных ядовитых красок и химических веществ, даже в рабочее время было далеко не безопасно!» (272, 322).