История нравов России

В допетровской старомосковской жизни не было театра в том виде, каким его уже знала Западная Европа. Его предысторией было скоморошество — артисты–скоморохи ездили из города в город, из села в село и выступали на торгах, ярмарках или празднествах. Скоморохи были артистами–профессионалами — танцорами, акробатами, фокусниками, водили медведей и других дрессированных животных. Надо отметить, что церковные круги отрицательно относились ко всем развлечениям, видя в них «пакость», «бесовство», связанное с языческими религиозными воззрениями, отвлекающими людей от церкви. Под их влиянием Алексей Тишайший, у которого была «врожденная любовь к художеству», издал в 1648 году пресловутую грамоту, чуть не погубившую ростки русской театральной культуры. Хорошо, что у него были не только советники домостроевского типа, но и прогрессивно мыслящие люди того времени — окольничий Ф. Ртищев, образованный дипломат А. Ордин — Нащокин, любимец царя А. Матвеев.

Выше уже отмечалось, что западное влияние постепенно усиливалось во время царствования Алексея Михайловича, размывая основы старомосковских нравов. В XVII столетии мода на карликов и шутов охватила все европейские дворцы, в том числе и двор царя, состоящий из огромного числа шутов, негров и карликов (328, 38). Отечественный исследователь И. Забелин в работе «Как жили в старину русские цари–государи» пишет: «Во дворце была особая Потешная Палата, в которой разного рода потешники забавляли царское семейство песнями, музыкою, пляскою, танцованием по канату и другими «действами». В числе этих потешников были: веселые (скоморохи), гусельники, скрыпотчики, домрачеи, органисты, цымбальники и проч. Во дворце жили также дураки–шуты, а у царицы — дурки–шутихи, карлы и карлицы. Они пели песни, кувыркались и предавались разного рода веселостям, которые служили немалым потешени–ем государеву семейству. По словам иностранцев, это была самая любимая забава царя Федора Ивановича» (91, 12). Таковой она была и во времена Алексея Тишайшего, который к тому же увлекался и спектаклями на библейские и светские темы; именно при нем были поставлены первые спектакли на сцене первого русского театра.

В упоминавшейся уже выше «комедийной хоромине» в спектаклях звучат мотивы доброго вождя и правителя как защитника угнетенных, интерес к земным радостям и земной любви, критика консервативного семейно–бытового уклада, присутствуют развлекательные элементы. Более того, уже на сцене идут такие «игривые» вещи как комедия о боге вина и веселья Бахусе и балет об Орфее, взятом богами на небо за свой прекрасный голос».

Органической частью любой постановки являются не только изгонявшиеся ранее музыка, танец и пение, но и разухабистые шутовские репризы и вставки различных «дураков». Вроде пленного солдата Сусакима из «Юдифи», приговоренного к казни и тем не менее произносящего «прощальны речи» в комическом духе. Он прощается со всем белым светом, с родственниками, прощается с девятью «художествами» — пьянством, блудом и т. д., с любимыми кушаньями, коими торгуют в корчмах. Казнь оказывается фиктивной: не мечом, а лисьим хвостом, шутя, бьют Сусакима по шее. Цель спектакля, несмотря на веселье, шутовство и клоунаду, состоит в показе победы над злыми кознями и нечестием, посрамление гордыни и торжество невинно угнетаемых (173, 26–27).

В начале XVIII века, в эпоху Петра Великого, в Россию приезжают из Западной Европы все новые актеры, музыканты и певцы и вместе с русскими актерами выступают не только на закрытых представлениях для «избранных», но и перед широкой публикой. Устраиваются различные театрализованные процессии и маскарады. Так, на одном из них «целый флот двигался по улицам на санях»; экипаж самого царя представлял собою в миниатюре точную копию введенного недавно в строй корабля «Миротворец». В конце процессии находился точно такой же «корабль», причем оба они были вооружены настоящими пушками, из которых находившийся в головном экипаже Петр салютовал и получал ответ от последнего «корабля» (173, 29). В этом праздничном шествии участвовали тысячи людей; аналогично и театр, по замыслу царя, должен был стать общедоступным и понятным для «разного чину» публики, для всех желающих посмотреть спектакли и извлечь моральный урок.

Еще в 1702 году по приказу царя в Москве на Красной площади был выстроен театр, где выступали немецкие актеры во главе с неким Кунстом, получившеим пышное название «Царского величества комедиантской правитель». У него обучались лицедейству русские ученики, но комедийному делу они учились мало, а больше гуляли и бражничали: «непрестанно по гостям в нощные времена ходя, пьют и в рядах торговых людей емлют в долги и денег не платят, и всякие задоры с теми торговыми и иных чинов людьми чинят, придираясь к безчестию, чтобы с них что взять нахально… а иным торговым людям бороды режут для таких же взятков» (124, 643). За такое поведение и нравы комедиантов не миловали, секли батогами за плутовство и пьянство.