История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

Глядя перед собой в неподвижное латунное лицо, Сентябрь сомнительно прищурилась. Латунное лицо на самом деле покоилось на вершине башенки, изображаемой двумя латунными руками, — чьё соединение было настолько странным и неоднозначным, что можно было подумать, глядя на них, об отчаянной мольбе, молитве, упрашивании, взывании, уточнении и принуждении. Руки стремились оплести одна другую, динамично развивая своё взаимодействие от локтя к запястью, но в финале пять пальцев одной разъединяли пять пальцев другой, — и все десять, отогнувшись в стороны, подобно цветочным лепесткам, создавали удобную площадку для широкого подбородка. Раздутые округлые щеки были отполированы до блеска. Чуть утопленные внутрь глаза сонно зажмурены. Губы — плотно сжаты; рот слегка ухмылялся. Чуть ли не пылающие уши были несоразмерно огромны. А за ними — одной сплошной необъятной стеной — высился город. Он грохотал и гудел, однако по эту сторону поста разобрать характер гудения было сложно. Сама стена вовсе не внушала вид наикрепчайшей, — сшитые грубыми, толстыми нитками водянисто-тыквенного цвета, это были лоскутки: разного цвета и разной фактуры по десятку видов каждого. И шелк и сатин и атлас и капрон и многое другое.

Место, где открывался доступ в город, и где расположился Тумблер (как его звал Дол), имело вид ворот, внешне еле отличимых от пасущейся козочки. Действительно, вплоть до журчащей Ячметлицы простирались газоны, ухоженные и увитые узкими тропкам. Тут и там степенно покачивались на ветру фиалки. Растущие небольшими группками желтые пионы усеивали траву кудрявыми тенями, словно облака небо. Одним словом, назвать такое место Пандемониумом «Обителью Демонов» могло только существо, ни разу не бывавшее в Парке Хэнском в Омахе, — ведь именно так он и выглядит. И такие же в нем кормушки для птиц и мемориальные скамейки.

Тумблер, словно для поцелуя, вытягивал к ним свои сжатые плотно губы. Сентябрь колебалась. Прилетел воробей и уселся на несоразмерное ухо, — но тотчас же улетел, словно латунь обожгла ему лапки. Дол продолжал подталкивать девочку в спину, утверждая, что вход в город именно здесь.

— Но что мне спрашивать?

— А ты куда собираешься пойти? — Дол вытянут длинную шею, зевнул, и затем снова опустил к лицу Сентябрь.

— Я так думаю, что к жилищу Маркизы.

— То есть в Бриарий.

— Но в то же время, если я собираюсь что-то украсть, то мне следует действовать, как подобает вору, то есть действовать ночью. Значит мы должны дождаться ночи, верно.

— Сентябрь, Царственная Среди Воров, таким способом тебе ни за что не проникнуть в Пандемониум. У тебя должен быть Адрес. Назначение. Дело Здесь. Праздно слоняться, околачивать груши или как-то иначе угрожать быту неплохо может получиться в других городах. На Пандемониум у таких людей аллергия; и у Пандемониума на них тоже. А если у тебя нет никакого Дела Здесь, то тебе нужно очень убедительно притвориться, что оно есть. Иначе тебе придется учиться жевать фиалки.

— Мы можем пойти в Муниципальную Библиотеку к твоему… — Сентябрь всё еще глубоко сомневалась в правдивости теории Дола о своих родителях. Тем не менее закончила, — дедушке.

От смущения Отадолэ бросило в краску, у лица появился оттенок красного дерева.

— Нет, ни в коем случае! Я еще не готов! — запинаясь, пробормотал он. — Мне надо освежить свои знания. Мне надо натереть рожки воском. Надо достоинства выложить каллиграфически ясно. Да много еще всего надо. Делов до завтра, а может и на неделю!

— Да брось ты, Дол! — уверила его Сентябрь. — Ты хорош таким, какой ты есть! И ты очень умен, — не чета другим чудовищам.

— И что, ты уже много повидала чудовищ?

— Ну, — смутилась Сентябрь. — Вот ты. Потом Леопард. А еще ободотень. Уже три. Для одиннадцатилетней девочки весьма значительный опыт.

— Набор, конечно, не для статистики, сама понимаешь. Ну да не важно. Кроме маршрута твоего квеста, другого у нас сегодня не будет. Мой не пригоден. Еще не пригоден — С этими словами на глаза Отадолэ навернулись слезы, засверкавшие подобно бирюзе.

— Ну перестань, Дол, не плачь! Всё в порядке, — девочка похлопала дружески по крепкому колену Вивертеки и затем, набрав побольше воздуха, повернулась к Тумблеру.

— Слушай, Мистер Литавро-Ухий! Мне бы хотелось отыскать прохладное местечко недалеко от Бриария. Чтобы оно было достаточно затененное, чтобы мы смогли там отдохнуть до захода солнца, посмеяться и увидеть что-нибудь из чудес Пандемониума.

— И чтобы там были ледяные лимонные кубики, — подсказал шепотом Дол.

— И где можно разжиться ледяными лимонными кубиками, — решительно договорила Сентябрь.

Тумблер с высоким продолжительным свистом, словно проколотый воздушный шар, сдул щеки. Открылись глаза, задергались уши, руки расплелись, встрепенулись, сжались в кулаки и снова расслабились.

— Бумаги, — слабым, как старый клаксон, голосом произнес Тумблер и вперил в них блестящие латунные шарики глаз.