-Когда ты рождаешься, - продолжала рассказывать голем, ведро за ведром поливая девочку золотистой водой, - твоя храбрость чиста. Тебя не пугают ни карабканье по лестницам, ни твои первые слова, которые ты произносишь, совершенно не думая, что тебя могут не понять или подумать что ты глупая, ни странные предметы, которые ты обязательно тащишь в рот. Но, становясь старше, твоя храбрость покрывается ржавчиной и грязью, страхом и предчувствием, что всё может пойти наперекосяк и опытом всяких болей. Повзрослев наполовину, твоя храбрость уже практически заношена и истерта жизнью, она медлительна и вяла. Поэтому периодически ее надо оттирать и делать это добросовестно, - а иначе никогда тебе не быть больше смелым. К сожалению, в твоем мире таких служб, как наша, практически нет. А те, что есть, вовлекают людей в мрачную волокиту, когда всего-то, что действительно требуется, это поплевать немного и отполировать, - и дух паладинов, рыцарское бесстрашие и правда оживет в них вновь.
Лия отломала от голубоватой кисти руки один палец и бросила его в ванну, отчего вода немедленно вспенилась и много пузырей взлетело в воздух.
-Твой палец! – вскрикнула Сентябрь.
-Не пугайся, малютка, это не больно. Моя госпожа говорила: «отдавай от себя что бы то ни было, - и это вернется к тебя новым, каким только может быть новое». Так и происходит с моими пальцами.
Сентябрь зажмурилась и попыталась разглядеть внутри себя сияние ее отчищенной храбрости. Но кроме приятных ощущений от теплой воды и чистой кожи ничего другого она не чувствовала. Возможно, появилась какая-то легкость, - но это могло просто показаться.
-Следующая ванна! – Предупредила Лия, снова подняла девочку, всё еще покрытую золотистыми пузырьками пены, вверх и перенесла в ванную, которую в фильмах обычно использовали знатные леди: она была мелкая, покатая и бронзовая. Сентябрь любила кино, хотя ее семья не могла позволить водить ее туда часто; когда ей случалось думать восторженно о своей маме, она считала ее красивее всех экранных женщин.
Вода в бронзовой ванне была зеленой и сверкала, будто подернутая льдом. Она благоухала мелиссой, ночным лесом, сладкими бисквитами, горячим чаем и пронизывающе-холодным звездным светом.