История о снежном демоне (СИ)

  Их поцелуи были долгими, нежными и немного нетерпеливыми, их взгляды стали тёмными водами, их касания ощущались словно они впервые притрагивались друг к другу. Миша слегка подтолкнул возлюбленного облокотиться о скат ванной и тот повиновался.

  - Позволь мне любить тебя, - прошептал юноша и начал постепенно опускаться бёдрами на его живот. Он задержал дыхание и ладонью осторожно помогал члену войти в себя. Постепенно его медленные движения вверх и вниз позволили телу привыкнуть к ощущениям и вместе с болью проступило на коже удовольствие. Юки лишь придерживал его бёдра, позволяя опускаться и подниматься в нужном ритме. Он испытывал немыслимый восторг от движений тела, от вкуса пальцев юноши у себя во рту, от выражения лица Миши, его стонущего голоса, что хрипловато мычал, закусывая нижнюю губу и тяжело выдыхал от сильно стиснутых пальцев Юки на своих бёдрах.

  - ммммнгх... я скоро... - пробормотал юноша и стал двигаться быстрее, сжимая ладонь на тыльной стороне шеи возлюбленного.

  Он стал нетерпеливее, выплавляя звуки, горячо выдыхая, то поглаживая, то пощипывая сосцы Юки. Великая жажда подступила к их глоткам, алчная и терпкая, растворяя в поту контроль, оглушая ударами сердца, стирая всё бывшее с ними и заклинающее их души прилепится друг к другу. Миша заметил, как цвет глаз блондина стал светлее, напоминая горячечное признание в любви, сказанное в самую тёмную и морозную ночь при полной луне. После оргазма юноша словно мгновенно обессилел и опустился на грудь возлюбленного мужчины, прислушиваясь к ритму сердцебиения, постепенно успокаивая дыхание. "Счастье" рассматривал как вздрагивают прикрытые веки, а на ресницах блистают капельки воды или может слёзы. Он обнял со всей осторожностью тело любимого, желая одарить благодарностью за испытанное удовольствие. Время отступило, даря им испытать каждый миг физической близости.

  - Ты такой тёплый,- проговорил Юки, наслаждаясь тем, как затих весь мир. - Столь щедро и смело отдаёшь всё, что имеешь.

  - Я так боялся, что мы не сможем... что тебе станет противно. - проговорил Миша и пристально всмотрелся в глаза "Счастья", окрашенные карамелью. - Процесс весьма, эм, специфичный.

  - Особенный. То, что я испытал с тобой не поддаётся описанию заученными словами. Моё сердце безумно влюблено в тебя, твоё тело священно и наивысшим благом стало занятие с тобой сексом. Но вся остальная наша жизнь так же мне дорога, без совместных завтраков, бесед и прогулок, без тебя, я просто прекращу существование в наполненном мире. - Юки произносил признания не отводя взгляда, он говорил о своём решении любить и о своих чувствах. - Я так благодарен тебе за лёгкость, с которой ты отдал своё тепло, за то, что научил проявлять свои чувства ещё одним способом. Прошу, доверься мне ещё больше, прошу покажи ещё.

  - Я порой не узнаю себя в твоих словах.

  - Может у меня получится показать?

  - Хааа... - Миша выдохнул и выпрямился. - Я чувствую как он пульсирует внутри...

  - Вид твоего обнажённого тела возбуждает безумно. Тебе очень идёт румянец и то, как ты смотришь на меня, словно просишь о чём-то, облизываешь губы и слегка покачиваешься. Внутри так горячо, это так приятно.

  Простонав, Юки запрокинул голову, прикрыв глаза и пару мгновений наслаждался ощущениями, пропитывался волнами возбуждения, накатывающими по всему телу, концентрируясь в паху. Приподняв веки он уловил взгляд Михаила и подхватив его одной рукой, помог себе другой подняться на ноги. Прислонив юношу спиной к гладкой плитке, прошептал на ухо:

  - Я удержу тебя. Лишь обхвати меня ногами.

  - Чёрт, ты удивительно сильный.

  Подхватив ладонями бёдра, Юки начал двигаться, покрывая шею возлюбленного поцелуями, вылизывая ключицы и мочки ушей. С каждым моментом близости, он ощущал внутреннюю расстревоженность неизвестными до селе чувствами, захлестывающими сознание и с каждым прикосновением, сквозь поры начало проступать сокрытое глубоко внутри. Постепенно слегка порозовевшая поверхность кожи белела, становилась более гладкой на ощупь, так что Миша не был способен удержаться ладонями за плечи любовника, руки соскальзывали, словно бы он хватался за таявшую глыбу льда. В него проникали глубже, толчки становились всё напористей, в его плоть впивались зубами, всё сильнее сжимали пальцы упругие бёдра. Дыхание мужчины стало напоминать северный ветер, глухо проникавший из лёгких стужи арктических морей. Вены вздулись, украшая острыми шипами и витееватыми узорами шею, предплечья, ноги, придавая бледной коже сиреневый оттенок. Конечности пробирала дрожь, а радужка глаз окрасилась цветом пустых облаков в снежной пустыне, закрывших собой зрачки, будто сознание покинуло могучее, выносливое тело, отбрасывавшее теперь огромную тень. Ритм движений неистовый и жадный говорил о желании сломать юношу, проникнуть, подчинить, приковать, прожечь, подмять. Каждый выдох и капля пота выплавляли хищника мечтавшего о контроле, безропотном обладании тем, что уже было отдано без боя, без ропота и колебаний.