История о страшном злодеянии евреев в земле Бранденбург: Немецкие антисемитские сказки и легенды

(Герой Ганс женится с большой пышностью на принцессе)… Через год принцесса родила ему сына, и как только тот появился на свет, в конюшне белая лошадь разродилась жеребенком. «Так должно было произойти, ибо, наверное, это (событие) что-то да значит, – сказал Ганс. – Необходимо, чтобы жеребенок получил хороший уход!» Ганс радовался новорожденному и жеребенку, ибо они появились на свет в один год, но недолго, так как разразилась война. Ганс отправился на поле боя и оставался там семь лет, ибо так долго длилась война. Юноша рос вместе с жеребенком, и когда ему исполнилось три года, он уже вовсю гарцевал на нем. Они полюбили друг друга так крепко, что были неразлучны с утра до вечера.

В городе Ганса жил придворный еврей, который так долго хитро и лживо[8] обхаживал принцессу, что она нарушила супружескую верность и вступила в связь с евреем. Это было ее самым скверным поступком. Все это продолжалось больше шести лет, пока не пришли вестники, которые сообщили, что принц Ганс скоро вернется домой, так как он победил всех своих врагов. Тут еврей сказал: «Ай, вей! Когда принц приедет домой, маленький сорванец поведает ему, что мы были друг с другом близки. Ты должна убить этого разбойника, чтобы он не мог разболтать». Бессовестная женщина ответил: «Я уже хотела это сделать, но если бы я знала, как?» Еврей дал ей яд и сказал: «Смешай это с кофе и дай ему. И он не сможет проболтаться».

Королева позвала юношу, и когда он пришел после обеда из школы, сказала: «Вот, мой любимый сыночек, твой кофе. Выпей!» «Поставь его на мой столик, дорогая мама, – ответил ребенок, – я быстро сбегаю на конюшню и посмотрю на моего жеребенка». Когда мальчик пришел в конюшню, он увидел жеребенка лежащим и очень печальным. «Жеребеночек, что с тобой?» – спросил мальчик, и жеребенок ответил: «Ах, мой дорогой сын! Ах, мой дорогой сын! Не пей твой кофе, а дай чуть-чуть кошке, и ты увидишь, что в нем». Ребенок побежал назад и налил кошке немного кофе. Она выпила чуть-чуть, бросилась к потолку и разорвалась на части: таким сильным был яд.

Еврей совсем не понял, что произошло и почему мальчик не умер, пришел к королеве и сказал: «Ау, вей! Этот разбойник должен умереть, чтобы не выдать нас. Здесь материал для кителя; отнеси его к девяноста девяти портным и прикажи быстро его сшить. Он не избежит смерти». Королева сделала так, как велел еврей, и после обеда китель был готов. Когда ребенок пришел из школы, она позвала его к себе и сказала: «Посмотри, мой сыночек, я приказала сшить для тебя китель». «Положи его на столик, дорогая мама, – ответил ребенок, – я быстро сбегаю на конюшню, посмотреть на моего жеребенка». Когда он пришел на конюшню, то застал жеребенка с поникшей головой. «Жеребенок, ах дорогой жеребенок, что с тобой?» – спросил мальчик. «Ах, мой дорогой сын, ах, мой дражайший сын, – сказал жеребенок, – не надевай китель, подаренный твоей матерью. Вверху, в моих яслях, лежит материал, который выглядит также. Отнеси его к девяноста девяти портным и попроси сшить тебе китель, и надень его. Другим же покрой домашнюю собаку, и ты увидишь, что произойдет». Мальчик сделал именно так, и когда он покрыл кителем домашнюю собаку, то она сто раз повернулась вокруг себя и умерла. Потом ребенок пошел к девяноста девяти портным, получил другой китель, что очень шел к нему, и надел его на себя.

Через несколько дней из похода вернулся Ганс. Когда он только подъехал к воротам, проклятый придворный еврей побежал к принцессе и сказал: «Ау, вей! Принц вернулся и сорванец все разболтает. Ложись быстро в постель, будто ты смертельно больна, и делай то, что я тебе скажу, и все будет хорошо». После того, как она получила дурной совет, он был таков.

«Где моя самая лучшая из жен?» – спросил Ганс, когда он появился в замке, и был неутешен, услышав, что она вдруг смертельно заболела. Он поспешил к ней, а она сделала вид, будто лежит при последнем издыхании. «Ах, разве нет средства, которое может помочь тебе?» – вскричал Ганс. Она сказала: «Все врачи были здесь и никто не мог мне помочь советом, кроме одного, который должен был сразу уехать, так как у него много дел. Но то, что он мне сказал, я не могу сделать, не могу даже произнести, ибо это все очень страшно». «Скажи мне, – попросил Ганс, – мне всего дороже на свете избавление от смерти моей жены». «Если я должна сказать, – ответила она, вздыхая лицемерно, – то хорошо, я скажу. Единственное средство спасти меня – это сварить в молоке язык нашего любимого сыночка». От этого Ганс сделался еще несчастнее. Он вышел, а ему навстречу выскочил мальчик со своим жеребенком, и Ганс подумал про себя: «Жеребенок с мальчиком родились в один и тот же день, мы должны отрезать животине язык».