История о великом князе Московском

О, царь, прежде нами очень любимый! Не хотел бы я и о малых твоих беззакониях говорить, но вынужден рассказать об этом с любовью к Христу и печалью о тех неповинных мучениках, братьях наших, пострадавших от тебя. Об этом я от тебя самого не только слышал, но и сам видел, как совершались такие дела, которыми ты еще и похвалялся, говаривая: «Я, — говорил, — убиенных праведными отцом и дедом моими одеваю гробами или украшаю драгоценными аксамитами[viii] раки неповинно погубленных праведников».

Так слово Господа, к жидам обращенное, сбылось в отношении тебя: «А вы своими делами уподобляетесь злым убийцам отцов ваших и показываете себя сами сыновьями убийц». А после тебя и твоих кромешников, которые по твоему повелению бесчисленно убивали неповинных мучеников, кто будет гробы их украшать и раки золотить?

О, воистину смеха достойно, со многим плачем смешанного, непотребство сие и не дай Бог, чтобы сыновья твои правили так же и желали бы подражать тебе. Но ни Бог, ни те, которых еще в древности убийцы погубили, не желали бы, чтобы дети тех, от кого они погибли, украшали и золотили их гробы и раки и превозносили бы их после смерти, ибо праведные от праведных, мученики от кротких и по Божественным законам живущих должны быть почитаемы.

На этом положу конец, все это я вкратце изложил, чтобы не забыли о славных и знаменитых мужах и мудрых людях, в истории писанных, грядущие роды почитали бы, а от злых и лукавых, скверные дела которых здесь раскрыты, остерегались бы как от смертного яда или поветрия не только телесного, но и душевного. Так я вкратце написал малую часть того, что прежде неоднократно говорил, но все оставлю нелицеприятному Божьему суду, способному сокрушить головы врагов своих, грехи которых достигли их волос, и отомстить за малейшую обиду, причиненную всесильными убогим, за озлобление нищих и убогих, и как говорил Господь: «Ради страдания нищих и воздыхания бедных ныне восстану, и как прежде пророк говорил, даже тех, кто помыслил совершить беззаконие, изобличу и поставлю перед лицом твоим, если и далее не покаются за грехи свои, и неправды, и обиды, причиненные убогим[ix]. К тому же для наилучшей памяти там (в России. — Н.Э.) живущих оставлю это, поскольку еще в середине той презлой беды ушел я из отечества моего, а уж и тогда о всех беззакониях и гонениях мог бы я целую книгу написать, но вкратце упомянул в своем предисловии на Златоустов «Новый Маргарит», который начинается: «В лето восьмой тысячи звериного века, как сказано в Святом Апокалипсисе».

Обязан я беззаконно убиенных благородных и светлых мужей (не только по роду, но по делам своим) вспомнить, сколько позволит мне моя память и поможет мне Божья благодать, уже старому и немощному, живущему в бедах, напастях и ненависти от окружающих меня людей. И если что забудется или пропустится, то молю, не осудите меня те, чья память острее и долговременнее. Здесь же по возможности моей начну перечислять имена благородных мужей и юношей, которых достойно назвать страдальцами и новыми мучениками, неповинно погубленными.

[i] Это событие получило подробное освещение в летописи: "Тогда же лета (1560) августа в 7 день, в среду на память святого мученика Деомида в пять часов дни, преставися благоверного царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси царица и великая княгиня Анастасия и погребена бысть в Девичьем монастыре у Вознесения Христова в городе у Фроловских ворот. Та бысть первая царица Московского государства, а жила за царем и великим князем полчетвертанадцата году, а остались у царя и великого князя от нее два сына: царевич Иван семь лет, а царевич Федор на четвертом году. Бе же на погребение ее Макарий митрополит всея Руси и Матфей, епископ Крутицкий и архимандриты и игумены и весь Освященный собор, со царем и великим князем братом его князь Юрий Васильевич и князь Володимер Андреевич и царь Александр Сафа-Киреевич и бояре и вельможи. И не токмо множество народу, но и все нищие и все убозии со всего города приидоша на погребение не для милости, но с плачем и рыданиями велием провожающе; и от множества народа на улицах едва могли тело ее отнести в монастырь. Царя и великого князя от великого стенания и от жалости сердца едва под руцу ведяху. И роздаде по ней милостыню по церквам и монастырям в митрополии и в архиепископствах и во всех епископиях не токмо по градским церквам, но и по всем уездам много тысяч рублев; и во Царьград и во Ерусалим и во Святую гору и иные тамошние страны и во многие монастыри многую милостыню посла. Бяша по ней плач не мал бе бо милостива и беззлоблива ко всем". (См.: ПСРЛ. Т. 8. С. 328.)