История об игроках и играх (СИ)

— Не обижайтесь, — женщина ободряюще положила мне ладонь на плечо. — Просто нам как раз помогает мальчик из вашей бригады, он рассказывал нам о Вас. Петя, если я правильно помню.

— И как он Вам? — заинтересовалась я.

— Имеет свой стиль, весьма недурно пишет. Правда, практически не читает, — женщина понизила голос до шепота. — Иногда мне кажется, что о некоторых книгах он узнал только у нас.

Я посмотрела ей в глаза. Создавалось впечатление, что на подобные места всегда объявляются кастинги, где наличие черных бездонных глаз — обязательное условие. Я не смогла определить, где заканчивается зрачок и начинается радужка, такими темными казались ее глаза… И ресницы — длинные, густые, цвета угля. Они явно были предметом зависти других женщин.

Женщина щелкнула пальцами. Из смежной комнаты прилетел поднос с двумя чашками какао и упаковкой печенья.

— Вы же сказали, что здесь нет настоящей магии, — напомнила я.

— Так ее и нет, — собеседница пожала плечами. — Это все дешевые фокусы, настоящая магия иного, более высокого уровня.

Я задумчиво протянула какую-то гласную. Я ничего не понимала и уже не хотела в чем-либо разбираться.

2_3

Когда я спустилась в лабораторию, было уже около одиннадцати утра. У меня безумно болела голова, потому хотелось распустить волосы, но в последнее время за нашим внешним видом следили строже обычного, потому «иметь беспорядок на голове» было недопустимо. Мефистофель уже сидел в лаборатории, одетый в свежий белый халат, и рассматривал остаточные эмоции в специальный прибор.

— Вчера звонил Сергею, хотел, чтобы он мне помог, но не смог до него дозвониться, — пожаловался мужчина, сцеживая эмоции в пробирку.

— Наверное, он со своим другом гулял, — предположила я. — Попробуй позвонить еще раз чуть позже.

— Ты уже видела Юстас? — спросил мужчина, подняв на меня взгляд.

Я отрицательно помотала головой из стороны в сторону.

— Она нашла информацию о нашем крайнем объекте, — сообщил Мефистофель, снова склонившись над прибором. — Тебе не интересно, кто он?

— Интересно, — соврала я.

— Известный певец, популярный среди девочек тринадцати — четырнадцати лет. Знаменит своим большим количеством татуировок, цепей на груди и цветом кожи, выдаваемым с помощью автозагара за африканский шоколадный.

— Он поет о небесах в депрессии? — вспомнила я.

— Он, — подтвердил Мефистофель. — А что такое?

— Напомни, чтобы в следующий раз я слушала свой внутренний голос, — отмахнулась от напарника я.

Мефистофель оторвался от прибора, внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мы с минуту слушали тишину и изучали друг друга, прежде чем он поднялся со стула и, жестом велев мне идти за ним, вышел в коридор. Я послушно последовала за ним. Мефистофель вышел на лестничную площадку и подошел к окну.

— Думаешь, в кабинете нас подслушивают? — одними губами спросила я.

— Думаю, там сильная противопожарная сигнализация, — фыркнул он, доставая сигареты из кармана.

Его руки ловко выудили спрятанную за батареей кофейную банку, куда сотрудники ФБД стряхивали пепел и окурки. На моей памяти Мефистофель курил один или два месяца, уже после того, как мы стали работать вместе, потом легко бросил и больше не прикасался к сигаретам. Сережа, знающий специалиста по снам несколько лет дольше, утверждал, что мужчина срывается на три-четыре недели каждый год, после чего снова завязывает с вредной привычкой на ближайшие десять — четырнадцать месяцев.

Мефистофель затянулся и опустил руку с тлеющей сигаретой вниз. Если бы я умела рисовать, я бы обязательно набросала его портрет в тот момент. Он казался мне удивительно гармоничным: уставший, задумчивый и свободный. Пожалуй, больше всего в нем меня всегда привлекало ощущение его безграничной свободы.

— Никогда не видел папашу Юстас настолько суетливым, — прокомментировал Мефистофель.

Я посмотрела за стекло.

На улице из стильного черного автомобиля вышел главный наставник, пытавшийся казаться одновременно важным и предупредительным, оттого шедший то медленно и степенно, то срывавшийся на спортивную ходьбу. Он обошел машину сзади, открыл дверь и на мгновение застыл. После секундной заминки главный наставник елейно улыбнулся и опустил правую руку вниз, словно хотел что-то взять с заднего сидения. Еще через мгновение он вытащил на улицу девушку, та же в ответ вежливо улыбнулась.

— Красивая, — оценила незнакомку я.

Мефистофель пожал плечами.

Девушка была одета в строгий женский костюм, сшитый из темно-синей ткани, а ее волосы были собраны в узел на затылке. Словом, она бы понравилась моим преподавателям по этикету, которые целый семестр пытались вдолбить нам основы официального стиля. При этом она не выглядела суховатой или жеманной, в ее жестах и движениях был некий шарм, позволяющий считывать какую-то особую женскую силу. Для ее роста у нее был очень широкий шаг: она не отставала от генерала, хотя он возвышался над ней на две головы.

— Я тут подумал, — Мефистофель стряхнул пепел в баночку. — Пусть Сергей отдыхает. Я не хочу, чтобы он выходил из отпуска. Мне нужно учиться справляться без помощников.